26.06.1718, чт. П. в СПб.

П. в СПб, был в крепости, с прибывшим туда же А.Д.Меншиковым, они были у царевича Алексея, «который весьма болен и, быв с полчаса, по розговорех, розъехались», вечером П. был на всенощной в Троице с сенаторами и министрами, после чего все разъехались[1]. По другой версии: «По полуночи в 8 часу начали собираться в гарнизон»: П., А.Д.Меншиков, кн. Я.Ф.Долгоруков, Г.И.Головкин, Ф.М.Апраксин, И.А.Мусин-Пушкин, Т.Н.Стрешнев, П.А.Толстой, П.П.Шафиров, И.И.Бутурлин «и учинен застенок, и потом, быв в гварнизоне до 11 часа, розъехались. Того же числа, по полудни в 6 часу, будучи под караулом, в Трубецком роскате, в Гарнизоне царевич Алексей Петрович преставился»[2]. По мнению Н.Г.Устрялова «достоверно, что 26 июня утром в 8 часов его пытали в Трубецком раскате, а в 7 часов пополудни церковный колокол возвестил о кончине его»[3]*. В официальной Записке о преставлении и погребении царевича Алексея Петровича (26-30.06) сказано: «Июня 26 числа в 7 часу пополудни царевич Алексей Петрович в С.-Питербурхе скончался». А в журнале С.Петербургской крепости написано, что (26.06) «по полудни в 6 часу, будучи под караулом в Трубецком роскате в гварнизоне царевич Алексей Петрович преставился». Н а месте захоронения царевича в Петропавловском соборе стоит дата 26.06.1718 (Устрялов. История. 6. С.613., 537; Гендриков, Сенько. Петропавловский собор. С. 36.) .Ф.Х.Вебер писал, что утром на следующий день (06.07 н.ст. т.е. 25.06) царю «доложили, что волнение, вызванное страхом смерти, повергло царевича [Алексея] в припадок апоплексии. Около полудня явился второй курьер с сообщением о весьма тяжком его состоянии, а третий посланец принес известие о безнадежном состоянии царевича  [Алексея], при котором вряд ли он проживет до конца дня. Царь в сопровождении придворных пошел к сыну, который не мог сдержать слезы и говорил о том, что оскорбил всемогущего Бога, а также самого государя и посему не достоин жизни и просит отца лишь о том, чтобы он снял свое проклятье, произнесенное в Москве, просил все его вопиющие преступления, дал свое отеческое благословение и повелел после его смерти молиться за него. Царь и свита едва сдерживали слезы и Е.в. обратился к нему с трогательной речью, в коей указал на чудовищность его злодеяний, но, тем не менее, дал ему свое отеческое прощение и благословление, после чего, проливая слезы, они расстались. В пять часов вечера явился четвертый посланец (гвардии майор [А.И.] Ушаков) с известием, что царевич [Алексей] желает еще раз повидать своего отца. Сначала царь не соглашался на сие, однако придворные уговорили его, представив, что было бы бесчеловечно отказывать в сем умирающему сыну, мучимому, быть может, угрызениями совести. Однако в тот момент, когда Е.в. уже садился в шлюпку, дабы ехать в крепость, пятый курьер сообщил, что царевич [Алексей] скончался»[4]. Другая версия: Анри Лави сообщал 11.07 н.ст., что П. был у царевича [Алексея] со 120 судьями, 20 из которых были духовные лица, они произнесли царевичу смертный приговор. Царевич [Алексея] умолял П. простить его, утверждал, что он раскаивается. «Царь, поверив ему, простил его, заливаясь горячими слезами, причем плакали и все присутствующие, несчастный царевич Алексей объявил, что если он, по милости Божией, поправится от болезни, то не желает жить, сознавая, что достоин смерти и, чувствуя ее приближение, просит, чтобы помолились о его душе. Когда царь удалился, то царевич [Алексей] послал за ним, прося его возвратиться. К чему – возразил Петр, я его уже простил. Барон [П.П.] Шафиров убедил его исполнить просьбу сына, но идя к нему, он встретил посланного с известием, что тот уже умер»[5]. Позже Анри Лави сообщал, что царевич Алексей умер в три часа пополудни[6]*. И.И.Голиков ошибочно считал, что в этот день П. спускал на воду 90-пушечный корабль «Старый Дуб» «его собственного мастерства»[7].

Письма и бумаги П.: Кн. Г.Ф.Долгорукову рескрипт смерти царевича Алексея (Петр I в кругу семьи. С. 643-644).

Комментарий.

* Причины смерти царевича Алексея остаются неизвестны. Официальную версию (царевича постиг апоплексический удар от страха после оглашения смертного приговора) П.П.Шафиров высказал дипломатам Якобу де Би и Г.Г.Вестфалену во время праздничного обеда по случаю юбилея Полтавской победы[8]. Эта версия в более усложненном виде П. включил в рескрипт послу в Речи Посполитой кн. Г.Ф.Долгорукову от 27.06.1718: «… по объявлению той сентенции и обличении ево толь великих против нас и всего государства преступлений жестокой болезни, которая в начале была подобно апоплексии, но хотя он в чистую память пришел», исповедался, просил придти к нему отца, просил у него прощения, каялся «и тако… жизнь свою христиански скончил» (Петр I в кругу семьи. С. 644). Но мало кто в эту версию поверил. О.А.Плейер в письме (за которое он опасался, что его вскроют), писал, что царевич по оглашению смертного приговора «пришел в такой ужас, что с ним сделался удар», в зашифрованном же письме от 07.07 он писал, что царевич умер «не от естественного удара, как распространился слух; при дворе и в народе, также между иностранцами носится тайная молва, что он погиб от меча или топора. Это мнение о насильственной смерти подтверждается многими обстоятельствами: достоверно, что о болезни его не было слышно, и что накануне его пытали; в день смерти приходило к нему высшее духовенство и князь [А.Д.]Меншиков, в крепость никого не пускали, а пред вечером ее заперли. Голландский плотник, работавший на новой башне в крепости и оставшийся там на ночь незамеченным, вечером видел сверху в пыточном каземате головы каких-то людей и рассказал об этом повивальной бабке голландского резидента. Труп кронпринца положен в простой гроб из плохих досок, голова была несколько прикрыта, а шея обвязана платком со складками как бы для бритья. Царь на другой день и после был очень весел»[9]. Почти сразу же после гибели царевича Алексея было обнаружено, что резидент Голландии Якоб  де Би писал о насильственной смерти царевича («царевич Алексей умер неестественной смертью и что ему открывали вены <…>, многие разделяют эту мысль»), письмо попало в руки властей. Якоб де Би был допрошен, с угрозами и оскорблениями, вице-канцлером П.П.Шафировым об источниках его информации – оказалось, что вся его переписка регулярно вскрывалась и досматривалась. Якоб де Би сказал П.П.Шафирову, что об этом ему говорил хирург Ян Говей и что об этом в обществе широко распространялись слухи[10]. Кроме того, дипломата обвиняли в том, что он сообщил в Гаагу о слабом здоровье царевича Петра Петровича. Якоб де Би признался, что жена придворного медика Л.Л.Блюментроста часто рассказывала его жене, как тяжело режутся зубки у мальчика[11]. «На вопрос, почему я решил, что принц Алексей умер не своей смертью, а ему вскрыли вены, и кто меня проинформировал об этом, я отвечал, что 08.07. на праздновании Полтавского юбилея многие гости говорили об этом, но найти источник невозможно. Так стало известно, что после выставления гроба с телом царевича [Алексея] одни старухи говорили, что разрешали целовать ему руку, а другие, что не разрешали. Об этом жене Якоба де Би рассказывала женщина, чья дочь живет в крепости и у нее на квартире готовилась для царевича [Алексея] пища[12]. Потом были и более сомнительные версии современников или якобы современников, что царевича Алексея якобы задушили подушками, отравили ядом, что ему отрубили голову (в одной версии - сам царь!)[13].

В науке единого мнения по этому вопросу также нет. Вольтер, придерживаясь официальной версии, писал, что царевич «умер в присутствии всего двора, на следующий день после этого ужасного приговора», но при этом заметил, опровергая версию казни царевича ядом: «Правда, не часто случается, чтобы молодой человек умер от внезапного потрясения, вызванного чтением  смертного приговора, в особенности приговора ожидаемого; но в конце-концов, врачи признают, что это возможно»[14]. Современник Вольтера Ф.И.Соймонов в своих записках держался безопасной «шафировской» точки зрения: при объявлении смертного приговора царевича охватил «страх и трепет» и его «зашиб преглубокой, разшедшейся во все чувства его обморок, что показался  он мертвым прежде смерти. Покушалися  пользовать его многими лекарствами, чтобы пришел он паки в память; и при том уговаривали, что можно ему надеятся всякаго от родителя своего милосердия, которому Сенат определение свое препоручил. И тако чрез несколько время царевич отчасти в силу пришел, и стал паки покаяние свое приносить и прощения у отца своего просить пред всеми сенаторами. Однако разсуждение ево такой печальной смерти толь силно в сердце его вкоренилося, что не мог уже в прежнее состояние ко упованию паки здравия приити. И тако 26 июня скончался»[15]. Наверняка Соймонов, сам прошедший застенки Тайной канцелярии, знал, какими «многими лекарствами» потчивали царевича после объявления ему смертного приговора. И.И.Голиков твердо держался казенной версии, что царевич Алексей «скончался от помянутого удара» и ожесточенно опровергал выдумки недоброхотов[16], Н.Г.Устрялов считал, что царевич Алексей «вероятнее всего <…> умер вследствие пытки: утром 26.06 в 8 утра его пытали, а вечером, в 7 часов пополудни он умер[17]. М.П.Погодин весьма оригинально ушел от ответа: «Как произошла эта смерть? Царевич измучился, умер от истощения сил – это ясно, но как приведена была последняя минута: ядом, топором или она произведением удара за пять часов полученного, не все ли то равно?»[18] Возможно, что с точки историка и все равно, но сам царевич, наверное, предпочел бы еще помучаться – истощенные силы часто к человеку возвращаются. Н.И.Павленко также считает, что «царевич скончался, не выдержав физических истязаний и нервного напряжения»[19]. В позднейшей книге о царевиче Алексее он особенно упирает на последствия пытки 19.06 (25 ударов кнутом), которая «сильно подорвала здоровье царевича и надломила его психику»[20]. Л.Хьюз повторяет доводы Н.Г.Устрялова: «Настоящая причина смерти царевича Алексея очевидна – ослабленное тюремным заключением и туберкулезом здоровье царевича не выдержало <…> двух жестоких допросов и избиений»[21]. П.Бушкович уходит от однозначного ответа: «Многие из самых причудливых версий были сфабрикованы позднее, истина же остается неуловимой. Уж слишком много тут ложных следов, которые нарочно вводят в заблуждение. Мы не знаем, как и почему на самом деле умер царевич Алексей, но с его смертью для Петра и для России разрешилась огромная политическая проблема»[22]. Следом идет и Н.Ш.Коллманн, которая пишет еще более туманно: «…он умер через два дня (после приговора – Е.А.) в тюрьме до того, как относительно казни могли приняты конкретные решения»[23]. Кажется примечательным то, что в 8 утра 26.06, т.е. уже после вынесения смертного приговора 24.06, П. и его приближенные приехали в Санк-Петербургскую крепость и в Трубецком раскате царевичу была устроена еще одна пытка, после которой он вечером умер. Тут важны два момента. Первый. Зачем нужно после вынесения приговора снова пытать царевича, ставя под угрозу (после пытки 24.06) его жизнь? И второй: не было ли в этом умысла сознательно довести его до смерти? Однако в технологии политического сыска, как и во всей системе тогдашнего (да и раннего) судопроизводства было принято пытать (причем порой зверски) даже перед самым выведением приговоренного на эшафот. Делалось это с целью получить дополнительную информацию в расчете на то, что приговоренный, раздавленный приговором, поставивший на себе крест (или наоборот, надеющийся на помилование), может быть, проговорится, сообщит что-то важное для следствие, особенно когда идет речь о заговоре. На месте захоронения царевича в Петропавловском соборе стоит дата 26.06.1718. [24]. В 2024 г. вышла книга Д.Ю.и И.Д.Гузевичей «Гибель царевича Алексея Петровича», в которой подробно рассматриваются все предполагаемые варианты гибели царевича. Сами они сходятся на том, что царевич был удушен, как это описывается в письме А.И.Румянцева, подлинность которого традиционно  ставилась под сомнение. Авторы же приходят к весьма оригинальному выводу, что «само письмо как документ, датируемы 27 июля 1718 г, подложен, однако не фальсифицирован, а мистифицирован, факты же в нем изложенные мемуарные». По их версии 26.06 «в начале первого ночи» в Летний дворец приезжают П.А.Толстой, А.И.Ушаков, А.И.Румянцев и И.И.Бутурлин. Там их ждут П, Екатеина и Феодосий. П. дает приказ об удушении сына…. Около 2 часов ночи «царевича удушают двумя пуховками (подушками) все четверо, предварительно отослав слуг и охрану  [25] 

.

[1] ПЗМ. С.  234.

[2] Устрялов. История. 6. С. 613; ГСВ. 1. С. 472; ПЗМ. С. 234; ПЖПВ. 1718 г. С. 30.

[3] Устрялов. История. 6. С. 294.

[4] Вебер. Преображенная Россия. С. 161-162.

[5] РИО. 34. С. 354-355.

[6] РИО. 34. С. 354.

[7] Голиков. ДПВ. 7. С. 129-130.

[8] Дело царевича. С. 329.

[9] Устрялов. История. 6. С. 288.

[10] Дело царевича. С. 330-331.

[11] Конингсбрюгге. История потерянной службы. С. 140-141.

[12] Дело царевича. С. 329; Устрялов. История. 6. с. 555-556.

[13] Устрялов. История. 6. С. 291-294; Эйдельман. Розыскное дело. С. 50-81.
.[14] Вольтер. История Российской империи. С. 307-308; подр. см. Мезин. «Великое и ужасное происшествие…» С. 295-312.

[15]  Соймонов.  Рукописное наследие. С. 363-364.
[16] Голиков. ДПВ. 7. С. 118-119.
[17] Устрялов. История. 6. С. 294.
[18]  Погодин Суд над царевичем. С 373

[19] Павленко. Петр Великий. С. 406.

[20] Павленко. Царевич Алексей. С. 220.

[21] Хьюз. Петр Великий. С. 264.

[22] Бушкович. Петр Первый. С. 428.
[23] Коллманн. Преступления и наказания.С. 517; см. также Переладов. Кончина августейшего колодника. С. 39-42.
[24] Гендриков, Сенько. Петропавловский собор. С. 36.
[25] Гузевич Д.Ю., Гузевич И.Д. Гибель царевича Алексея Петровича. С 139, 312.