03.02.1718, пн. День пророчицы Анны, тезоименитство царевны Анны Петровны и герцогини Курляндской Анны Иоанновны. П. в Москве и в Преображенском.

П. в Москве и в Преображенском. «Пополуночи в 9 часу» П. был в Кремле. Якоб де Би сообщал о том, что рано с утра войска окружили дворец, всем министрам послано повеление собраться во дворце, а духовенству в церкви. Царевич Алексей, накануне переведенный в место, находившееся в 7 верстах от Москвы (думаю, что это – Преображенское – Е.А.), въехал в город, но без шпаги[1]. Согласно письму А.Я.Нестерова в СПб А.Д.Меншикову, в Ответную палату, где собрались все главные сановники и духовенство, царевич Алексей был приведен П.А.Толстым, упал в ноги П. и просил прощения, П. велел встать, объявил «свою родительскую милость, в каком содержании его имел и как обучал к тому, чтоб быть наследником, но Его высочество то презрел и не хотел того внятно обучаться, якобы надлежало наследнику и прочия преступления противныя; а изволил Е.в. говорить изустно и громко, что все слышали, но на то отповеди оправдательной никакой Его высочество говорить не мог, толко просил прощения и живот, а наследия не желает*; и потом Е.в. изволил еще говорить громко ж, чтоб показал самую истину кто Его высочества были согласники, чтоб объявил. И на те слова Его высочество поползнулся было говорить, но понеже Е.в. от того сократил и тем Его высочества разговор кончился и вскоре после сего повелел читать манифест <…>, а как оный прочли громко, чтоб все слышали, тогда Е.в. изволил сказать, что прощаю, а наследия лишаю, и потому тотчас Е.в. купно и с Его высочеством и прочие, как духовные особы, как министры и всех чинов люди, пошли в соборную церковь, а пришед в церковь пред святым Евангелием Его высочество (царевич Алексей – Е.А.) учинил присягу и, присягнув, подписался, что наследия не желает, а уступает брату своему Его высочеству государю царевичу Петру Петровичу», потом присягали и подписывались прочие. «И по учинении вышепомянутого Е.в. и государь царевич [Алексей] изволили идти кушать в Преображенское. Також после полудня в 3 часу все министры съехались в дом Ц.в. в Преображенское и веселились довольно»[2]. Ф.И.Соймонов передает несколько иную версию происшедшего. По прибытии в Москву, в Преображенском П. и царевич имели долгий разговор. На третий день, Кремль был оцеплен войсками, был общий съезд знати в Грановиту палату, а духовества в Успенский собор. После удара большого колокола, царевича привели в палату и в присутствие всех господ царевич подал П. письмо, «в котором своеручно написал вину свою и просил о милости отца своего. При подании того письма пал он со слезами к ногам императорским, которой принял писмо и отдал подканцлеру Шафирову; потом велел встать сыну своему и  и спросил у него – чего он желал? Царевич ответствовал, что просит себе милости о даровании живота ему. Великий Петр учинил ту милость, но при том ему сказал, что понеже он показал  себя по всякому праведливому резону  недостойным к наследству короны, то надобно ему учинить и отречение от того явно пред всеми. Царевич сказал, что готов исполнить волю Е.в. Великий Петр спросил его о некоторых пунктах, касающихся до ухода его и желал ведать – кто ему такой совет давал? На сей вопрос царевич ответствовал ему тайно на ухо; и отошли оба в особливую полату, где чаятельно, что объявил  царевич всех поименно – кто его к тому советами своими наставлял. И того же часу Великий Петр разослал в разные места курьеров для тех, которые к тому следствию принадлежали. По окончании же того разговора возвратилися паки в залу и царевич подписал письмо» об отречании от наследия престола. После этого был зачитан соответствующий манифест, присутствующие подписали присягут, «сочиненной заранея», в пользу царевича Петра Петровича – наследника, потом все перешли в Успенский собор, где П. «краткими словами объявил изустно о злодейственных поступках царевичевых», церковные иерархи принесли ту же присягу на Евангелии.  Любопытно, что обычно в литературе обходится вопрос о том, почему П. в письме своем в Италию, обещав сыну прощение в случае его добровольного возвращения, нарушил данное им слово и подверг царевича всем сыскным процедурам, как обыкновенного государственного преступника? Несомненно, царевич, оказавшийся в тяжелом положении, поддался на ложное обещание отца и вернулся в Россию, не подозревания, что идет в расставленный капкан, ибо логика политического сыска состояла в том, чтобы получить ответы на четыре главных вопроса, которые задавали фактически всем подследственным: с какой целью (говорил или бежал), какие имел планы, кто знал о готовящемся преступлении и кто «подучал» к совершению преступления. «Сказать правду», т.е. дать удовлетворяющие сыск ответы на эти вопросы было невозможно, ибо их всегда можно было признать неполными и неискренними. Так было и в деле царевича. Соймонов писал: «Хотя Е.в. и обещал ему, царевичу, как писменно, так и изустно прощение, ежели бы он объявил правду, ежели бы он объявил правду (думаю, что такого условия в недошедшем до нас письме П. не было, и Соймонов передергивает с тем, чтобы свести концы с концами – Е.А.), что и царевич клятвою учинить обещал, но потом преступил все обещания и утаил по имевшимся его намерениям. И как по тому делу следствие в Москве произведены были…»[3]. К этому дню относится Феофана «Речь к Его царскому величеству Петру Первому во время объявления сына его государя царевича и великого князя Петра Петровича наследником Всероссийского государства. Говоренная в Москве февраля 3 дня 1718 года»[4].

Письма и бумаги П.: 1-2. Печатный манифест о винах царевича Алексея Петровича, лишении его наследства и объявлении наследником царевича Петра Петровича и о присяге; присяга царевича Алексея с отречением от права наследования[5]** ; 3-4. А.Д.Меншикову (через курьера С.Сафонова) письмо: «При приезде сын мой объявил, что ведали и советовали ему в том побеге Александр Кикин и человек его Иван Афанасьеф (Афанасьев – Е.А.), чего для возми их тотчас за крепкой караул и вели оковать», получено 06.02»[6]***; ему же указ об аресте Ивана Афанасьева-старшего, «а не хуже, чтоб и всех людей подержать, хотя не ковать, может быть, что друг от друга ведали, также у сево Ивана Афанасьева писма и цыфирь есть, все надобно взять и у протчих осмотреть»[7].

Разные письма и бумаги : 1. Список лиц, засвидетельствовавших присягу в совете 3 февраля[8]; 2-3. Царевич Алексей – Ефросинье из Преображенского о происшедшем в Кремле[9]; он же – П. покаянное письмо: «Я, забыв должность сыновства и подданства, ушел и поддался под протекцию цесарскую и просил его о своем защищении. В чем прошу милостиваго прощения и помилования»[10]; 4. Присяга Алексея об отказе от наследства и признании наследником Петра Петровича[11]; 5. А.Д.Меншиков – Екатерине с поздравлением дня тезоименитства Анны Петровны и о праздновании[12]

Комментарий .

* Якоб де Би сообщал, что П., в ответ на просьбу царевича Алексея возражал: «Я тебе дарую то, о чем ты просишь, но ты потерял всякую надежду наследовать престолом нашим и должен отречься от него торжественным актом за своею подписью. Царевич изъявил свое согласие. После того царь сказал: «Зачем не внял ты прежде моим предостережениям, и кто мог советовать тебе бежать?». При этом царевич приблизился к царю и говорил ему что-то на ухо. Тогда они оба удалились в смеженную залу и полагают, что там царевич назвал своих сообщников. Это мнение тем более подтверждается, что в тот же день  было отправлено три гонца в различные места». После разговора один на один, они вернулись в зал и царевич подписал отречение. После этого были «громогласно прочитаны причины, вынудившие царя отрешить сына своего от наследования престола», потом все пошли в церковь, где П. «в длинной речи изложил преступное поведение и ослушание своего сына», затем П. вернулся во дворец и был обед с участием царевича Алексея[13]. По другим данным, после возвращения в зал П. и царевича Алексея, П.П.Шафиров зачитал «Клятвенное обещание» царевича Алексея, отрекавшегося от русского престола и признававшего наследником царевича Петра Петровича, потом пошли в соборную церковь и, целовав Евангелие, царевич Алексей публично отрекся от престола[14].

** По заданию П.П.П.Шафиров встретился с польско-саксонским посланником И.А.Лоосом и привел еще одну причину решения П. лишить царевича Алексея наследства: «… после смерти царя союзникам и друзьям его пришлось бы очень плохо от такого преемника, как царевич, который не замедлил бы бросить их тотчас по вступлению на престол».И.А.Лоос, обращаясь к Августу II, цитирует слова П.П.Шафирова: «…в виду всех этих причин царь льстит себя надеждою, что В.в. одобрите меру, принятую царем и будете способствовать к поддержанию на престоле России нового преемника, если Богу будет угодно отозвать его, то есть царя. Посланник князь [Г.Ф.]Долгорукий получил приказ сделать подобное же объявление В.в.»[15].

*** На обороте письма запись: «Получено чрез [Степана] Софонова февраля в 6 день, во 11-м часу по полудни, и того ж часу светлейший князь, призвав к себе генерала-маеора [П.М.]Голицына и маеора [С.А.]Салтыкова с преображенскми солдаты, ездил с ними по Александра Кикина, и оного застали на дворе в шлафроке, и, взяв, привезли во дворец и посадя в цепь и железа, отослали в город (Петропавловскую крепость – Е.А.) за караул и приставлен к нему <…>[А.И.] Румянцов и 12 человек салдат, а по Ивана Афонасьева посылан генерал-маеор [Г.П.]Чернышов и маеор от гвардии [Г.Д.]Юсупов, которые, взяв ево, по тому ж, привезли в Зимний дворец и оттуды отослан в город, у которого на карауле <…>[А.И.]Румянцев и 12 человек салдат от гвардии»[16]. Согласно другой записи, «наложены на них цепи со стульями и на ноги железа[17]. «Стулья» - огромные деревянные чурбаны с вбитой в них цепью, другой конец которой одевался на шею заключенному.

[1] Дело царевича. С. 315; Устрялов. История. 6. С. 143, 438-444; Николаева. "Тестамент". С.93 -111.

[2] Письмо обер-фискала. С. 200; Исторические бумаги, собранные К.А.Арсеньевым. С. 83-84; Погодин. Суд над царевичем. С. 28-29; Устрялов. История. 6. С. 444.
[3] Соймонов. Рукописное наследие. С. 363

[4] Феофан Прокопович. Слова и речи. 1. С. 229-232.

[5] ЗА. 1. С. 164-170; ПСЗ. V. № 3151. С. 534-539; Устрялов. История. 6. С. 144-152, 438-444.

[6] Устрялов. История. 6. С. 170; КПБ. 87. Л. 90; РГАДА. 5. 26. Л. 300; ПЗМ. С. 592, 197; Есипов. Собрание документов. С. 308-309; Переписка князя А.Д.Меншикова. С.361.

[7] Есипов. Собрание документов. С. 309; КПБ. 87. Л. 91.

[8] Есипов. Собрание документов. С. 317-320.

[9] Письмо обер-фискала. С. 200; Исторические бумаги, собранные К.И.Арсеньевым. С. 83-84.

[10] ЗА. 1. С. 163; Устрялов. История. 6. С. 143.
[11] Устрялов. История. 6. С. 444.
[12] Переписка князя А.Д.Меншикова. С.362.

[13] Дело царевича. С. 315-316.

[14] Устрялов. История. 6. С. 144; см. РИО. 20 С. 69-71.

[15] РИО. 20. С. 72.

[16] КПБ. 87. Л. 90-об.; Переписка князя А.Д.Меншикова. С.361-362.

[17] ПЗМ. С. 197; Устрялов. История. 6. С. 600.