Рождение Левиафана: имперский и монархический дискурсы к исходу средних веков

5 марта 2015 года гостем регулярного семинара «Границы истории» стал Сергей Егорович Федоров, доктор исторических наук, профессор Института истории Санкт-Петербургского государственного университета и профессор департамента истории “Высшей Школы Экономики” в Санкт-Петербурге, выступавший с докладом “Рождение Левиафана: имперский и монархический дискурсы к исходу средних веков”.

В центре внимания доклада находился анализ коллизии между имперским и монархическим дискурсами, который являлся основополагающим для понимания процессов конструирования государственных образований в позднем Средневековье. При этом со временем происходило сближение данных дискурсов, ввиду чего совершался своеобразный обмен базовыми концептами и понятиями. Сохраняя свои исходные конъюнктуры, имперский дискурс стал постепенно включать в себя монархическую идею «протяженности» верховной власти, монархический дискурс, в свою очередь, осваивал компоненты, «интенсифицирующие» королевскую власть.

По словам С.Е. Федорова, доклад был построен в духе «большой истории» – направление, которое последнее время набирает своих адептов среди западных историков, работающих в русле интеллектуальной истории; а рамках данного направления производится анализ исторически длительных процессов, коими являются важнейшие для понимания средневекового общества явления – империя и монархия. Название доклада отсылает к работе Томаса Эртмана “Рождение Левиафана” 1997 года, которая посвящена институтам средневековых государств.

На исходе Средних веков западные мыслители сталкиваются с необходимостью осмыслить значение интеллектуальной традиции и политических процессов, связанных с укреплением территориальных государств. Традиция понятия “regnum”, которая ведет свое начало от Фомы Аквинского, обозначала, в первую очередь, экстенсивность власти. С другой стороны, интенции “imperio” навязывали, главным образом, идею статуса как “особого достоинства”. В своем докладе С. Е. Федоров отмечает, что в период позднего Средневековья происходит коллизия этих двух концептов, иными словами, имеет место трансформации трансперсонального характера носителя власти в персонифицированное имперское достоинство.

В Средние века началось экспансионистское расширение границ государственных образований, поэтому постепенно менялись пространственные функции правителя. Даже когда граница между основным и приобретенным государствами оставалась неподвижной, очевидно, происходила интенсификация правителя, усиливавшая исходное достоинство завоевателя.

По словам Сергея Федорова, переплетение имперского и монархического концептов в основании политических процессов, протекавших в Средние века, обусловливало отсутствие четкого разграничения между понятиями. Мыслители старались определить новую политическую форму, в их объяснении присутствовали понятия “интенсивность” и “протяженность” верховной власти, но нужно отметить, что данные определения не позволяли наглядно рассмотреть слияние двух дискурсов. Политическая организация средневековых обществ отождествлялась современниками со спецификой организации верховной власти: их интересовали этические и правовые аспекты функционирования властных отношений. Таким образом, докладчик демонстрирует, что, используемые доказательства этического и правового характера власти в своих значениях повторяют цицероновские, а позднее аристотелевские формы и объединения, которые оказывались, по мнению автора, насквозь имперскими.

Далее, под влиянием идей Данте монархический дискурс постепенно начинает осваивать имперские полемики. Сначала происходит выравнивание, затем постепенная дифференциация разных понятий. Сергей Федоров отмечает, что на этапе соприкосновения двух дискурсов происходит обмен базовыми концептами: имперский дискурс сохраняет своим исходные контуры, активно вбирая идею “протяженности”, а монархическая тематика осваивает интенсифицирующие королевскую власть компоненты. На этой почве организовалось два взаимосвязанных феномена: 1) возрождение политического гегемона – право на всемогущество монархии; 2) идея о существовании иного рода образований, главы которых в пределах собственной территории обладают основаниями для реализации властных полномочий. Впоследствии, расширение исторических границ монархии становится возможным из-за воздействия международного морского права, в пределах которого формируется вся полнота власти того или иного суверена.

Далее докладчик перевел внимание на понятие  “корпорация”, которое также имеет значительное влияние в контексте столкновения двух дискурсов. Уже в римском варианте империи-монархии существовало, заложенное в его основании, рациональное начало, организующее корпоративную сущность воплощаемых в особой форме, близкой по своему значению к гражданскому обществу. Таким основанием считалось универсальное право, созданное человеком на основании естественных законов. Таким образом, рациональное начало давало возможность Риму противопоставлять себя всему миру.

Для римлян вариант гражданского корпоративного существования был связан с определённой формой городской жизни. Только она закладывала и постоянно поддерживала определённый тип гражданских достоинств и добродетелей, конструируя элементы смертно-духовного человеческого превосходства. Объединение гражданского права и моноцентричной политической структуры, успешно распространяясь за пределы общества, несло на себе важнейшую функцию, формируя и укрепляя разрастающееся тело римской государственности. Как итог, по словам докладчика, единое сообщество людей и богов вкупе с концепцией вечного города дает ответ на причины успеха процветающей культуры, разделяющей традиции с варварскими народами.

Сергей Федоров отметил, что христианское сообщество представляло собой мистическое тело, которое являло гармоничный механизм сосуществования материального начала с духовным. Гармония достигалась посредствам христианской мудрости – отсюда следует, что только папство обладало орудиями и могло обладать реальной властью надо всей ойкуменой. По мере возрастания роли христианства росла персона папы. Соответственно, произошел дуализм власти и понятий. Республика верующих, объединявшая в единое целое мир и мирян, оказывалась значительно шире самой церкви и в этом смысле власть светских государей имела основание для того, чтобы, не оспаривая духовный авторитет папства, стремится к реализации своей автономной, а затем самодостаточной сущности. В то же время, развивавшиеся философия и теология, которая напрямую касалась Бога, предопределили разрыв в сфере духовного, что в конечном итоге привело к разрушению республики верующих.

Представления об имперской власти восходили к воззрениям глоссаторов, которые проявляли интерес к ограничивающим роль императора моделям. Они модифицируют свойственные римскому праву представления о верховной власти императора. Не возражая против сакрализирующих имперскую власть концептов, они под влиянием теории двух мечей ограничили природу светской власти, теперь считавшуюся вторичной по отношению к духовной. Но, докладчик помечает, что школа канонического права, напротив, видела верховенство права папства, при этом используя концепты глоссаторов. Поэтому, следующим шагом стало сближение позиций легистов и канонистов, взаимоотношения между которыми имело множество последствий и результатов.

Представления верховной власти территориальных государей во многом зависели от отношения писавших на эту тему юристов к природе имперского верховенства. Две формулы оправдания императорской власти образовали дисперсию властных отношений. Первая – оправдывала земли, не входившие в империю. Другая формула определяла претензии на германские земли. На фоне этого вскоре стали подвергаться критике идеи всемирной державы из-за претензий на территории – сам факт таких государств ставился под сомнение.

Поэтому, по мнению докладчика, происходил поиск аргументов, доказывающих иной этап дающего паритет имперского порядка вещей:

1.     Территориальные государства, в контексте естественного права, предшествовали имперскому порядку. А империя могла возникнуть только по случаю завоевания территорий. Таким образом, римский император de jure лишался идеи всемирного имперского господства.

2.     По мнению юристов, империя лишалась первенствующих позиций и механизмов доминирования в мире свободных королевств.

Конструировалась новая имперская идентичность, основанная на размежевании политических сил в государстве. В то же время отождествление монархии с государственным телом рождало преемственность с сакральной монархией. К тому же в средние века наделение корпораций правом субъектности рождало автономность. К примеру, итальянские города-государства в данном контексте отождествлялись с автономными корпорациями, не признающие авторитета императора.

Поводя итог, С. Е. Федоров отметил, что, рассматриваемая в ходе доклада, идея была универсальной для позднего Средневековья. Расширение территорий империи рождало, в конечном итоге, новые государства, формально признающие власть императора. Но в то же время самодостаточность корпораций предполагало отсутствие ссылки на императора, тем самым это дало толчок к росту городской коммуны, которая обладала иерархией, автономной городской институцией.

Выступление Сергея Федорова закончилось оживленной дискуссией, в ходе которой были подробнее рассмотрены определённые модели средневекового общества, коррелирующие с темой доклада.

Особый интерес у аудитории вызвал вопрос об интеллектуальной среде, в которой происходили дискуссии по поводу имперских и монархических дискурсов. Докладчик четко разъяснил, что источники, связанные с данной темой связаны с динамикой, ведущей традицию от римского гражданского права и дошедшей до Европы через многоуровневые интерпретации средневековых комментаторов. Поэтому в этой связи очень трудно определить, когда именно произошло смешение экономического и политического дискурсов и в какое время началась традиция смешения дискурсов.

Кроме того, в ходе доклада С.Е. Федоров сослался на «национальное» в Средние века, поэтому вопрос для обсуждения касался поиска корней протоэтнического и протонационального до XIX века. К слову, докладчик уже не первый год работает с данными понятиями в контексте Средневековья, поэтому, обусловливая этнополитический и этнонациональный дискурсы, он определил, что данные дискурсы соприкасаются в контексте английской ситуации в XVIII в. Кроме того, докладчик считает, что национальное исходит к средним векам, возникают модификации этнонационализма. В итоге, Сергей Федоров определил национализм как объединение двух развивающихся концептов.

Отчет подготовил Коробейников Александр