Публикации

In existing models of endogenous innovation cycles, market size alters the amplitude of fluctuations without changing the nature of fluctuations. This is due to the ubiquitous assumption of CES homothetic demand system, implying that monopolistically competitive firms sell their products at an exogenous markup rate in spite of the empirical evidence for the procompetitive effect of entry and market size. We extend the Judd model of endogenous innovation cycles to allow for the procompetitive effect, using a more general ho-mothetic demand system. We show that a larger market size/innovation cost ratio, by reducing the markup rate through the procompetitive effect, has destabilizing effects on the dynamics of innovation under two complementary sets of sufficient conditions; i) when the price elasticity is “not too convex” in price; and ii) when the demand system belongs to the two parametric families, “generalized translog” and “constant pass-through,” each of which features the choke price and yet contains CES as a limit case. Interestingly, the destabilizing effects become amplifiedas the demand system approaches to the CES limit within each family. We also discuss some cross-sectional implications in a multi-market extension. Because innovation/entry activities fluctuate more in larger markets, they are not always higher in larger markets than smaller markets. Furthermore, the sale of each product is more volatile in larger markets.

Новые технологии, в том числе технологии Индустрии 4.0, кардинально меняют традиционные и высокотехнологичные отрасли, формируют внутри промышленного комплекса сектор передо- вых производств (ПП). Россия до сих пор характеризовалась скромным присутствием на мировых рынках ПП — менее 0,6% по отдельным рынкам и не более 0,4% по совокупности. Отчасти это связано, в целом, со скудностью товарного разнообразия в российской экспортной корзине, что определяет и слабую представленность в ней товаров, связанных с Индустрией 4.0. Крупные доли в российском экспорте ПП занимают традиционные для российской промышленности товары — самолеты, турбореактивные двигатели, твэлы (тепловыделяющий элемент, топливо для ядерного реактора). Вместе с тем структурные изменения в российском экспорте, вызванные пандемией COVID-19, вселяют оптимизм. Россия нарастила экспорт продукции с использованием био- и аддитивных технологий, оптоэлектроники. Представляется, что выход на новые экспортные рынки ПП для России может сформировать основу для долгосрочного роста. Международный опыт показывает, что поддержку экспорта ПП часто оказывает импорт ПП. Однако российская экономика существенно недоиспользует этот канал. Хотя российский импорт ПП постепенно растет, он ориентирован прежде всего на товары конечного потребления. В импорте ПП отдельного внимания заслуживают промышленные роботы как распространенная сквозная технология, которая способна значимо преобразить технологический уровень отраслей. Наши оценки показывают, что хотя рынок робототехники в России относительно мал, отстает по темпам роста от инвестиций в основные фонды, компании–импортеры промышленных роботов крупнее и производительнее. Эти свидетельства позволяют определять импорт промышленной робототехники в качестве одного из приоритетных направлений модернизации российской промышленности. С позиции расширения собственного присутствия на мировых рынках ПП для России представляется важным выделять: 1) расширение экспорта услуг в производствах оптоэлектроники и ИКТ за счет использования накопленного человеческого капитала и компетенций в условиях трансформации бизнес-моделей в отрасли, 2) увеличение экспорта товарной продукции в сфере биотехнологий, в том числе за счет использования позитивных репутационных эффектов и расширения экспорта под влиянием пандемии COVID-19; 3) поддержку и выращивание технологических компаний в условиях сформированной благо- приятной среды для появления стартапов в сферах передовых производств.

В статье рассматривается эволюция концепции денежного предложения в экономической науке через призму современной дискуссии о степени его эндогенности. Утверждается, что распространенная в литературе и активно критикуемая в последние десятилетия модель экзогенного формирования денежной массы является артефактом макроэкономической мысли, доминировавшим на протяжении весьма короткого временного промежутка. При этом гораздо чаще в процессе развития монетарной теории денежному предложению приписывались различные формы эндогенности.  Авторами освещаются дебаты денежной и банковской школы в XIX веке, зарождение теории денежного мультипликатора, позиция Кейнса, монетаристский взгляд на денежное предложение и его критика со стороны посткейнсианцев. Особое внимание уделяется повороту во взглядах в рамках мейнстрима, от доктрины реальных деловых циклов к современным моделям нового синтеза. Подчеркивается, что полная экзогенность денежного предложения является отличительной чертой только монетаристского подхода, опирающегося на специфическую предпосылку о стабильности функции спроса на деньги. Показано, что, несмотря на видимость конвергенции между новокейнсианской и посткейнсианской позициями, основанной на моделировании таргетирования центральным банком не денежной массы, а процентных ставок, между двумя течениями сохраняются принципиальные расхождения в понимании механизма эндогенности.

В статье оцениваются различные факторы трансформации глобальных цепочек создания стоимости (ГЦСС) в постковидном мире и обсуждается специфика трансформации глобальных цепочек с участием российских компаний. Ни предыдущий опыт реакции глобальных цепочек на мировые шоки, ни экспертные оценки в отношении влияния пандемии COVID-19 не дают однозначных представлений о том, в каком направлении и как именно трансформируются ГЦСС. Исследование реакции российских компаний на пандемию в 2020 году показывает, что большинство компаний стремились сохранить устоявшиеся межфирменные связи, при этом разрывы в цепочках носили скорее кратковременный характер и не приводили к структурным проблемам. Ускорение цифровой трансформации российских компаний в ответ на пандемию COVID-19 и связанные с ней ограничения также скорее повлияло на укрепление существующих связей, чем на формирование новых. Это определяется, с одной стороны, «близорукостью» компаний в отношении эффектов цифровой трансформации во взаимосвязи с выходом на внешние рынки, а с другой стороны, сложностью доступа к необходимым технологиям и дефицитом кадров. Независимо от того, как и в какой степени будут трансформироваться глобальные цепочки создания стоимости, основной задачей российской политики должно стать повышение конкурентоспособности российских компаний и укрепление их готовности встроиться в ГЦСС. Для этого необходимо выращивание малого и среднего конкурентоспособного и экспортно ориентированного бизнеса, поддержка присоединения компаний к глобальным платформенным решениям и цифровизации бизнеса, а также, в целом, поддержка перехода бизнеса на устойчивые модели развития и современные стандарты.