Авдотья Панаева: что писала возлюбленная Н.А. Некрасова о кризисе брака
В этой части курса узнаем, что не устраивало музу Некрасова в институте брака и почему в её прозе природный и провинциальный мир победил урбанистический.
Театр vs литературный салон
«Герцен, Белинский, Достоевский, Некрасов – какие имена, какие люди! И Тургенев, и Гончаров, и Грановский, и Кавелин, и Лев Толстой — все у нее за столом… Ее гостиная или, вернее, столовая — двадцать лет была русским Олимпом, и сколько чаю выпили у нее олимпийцы, сколько скушали великолепных обедов…» – так об Авдотье Яковлевне Панаевой и её литературном салоне Корней Чуковский, один из первых её биографов [5]. Однако Авдотья Панаева не только принимала известных писателей в своей гостиной, но и сама писала романы и повести.
Авдотья (Евдокия) Яковлевна Панаева (в девичестве Брянская) (1820-1893) родилась в семье артиста Александринского театра, поэтому с детства присутствовала на домашних репетициях и посещала театральное закулисье. Впоследствии девочку отдали в театральную школу, где, помимо прочего, учили красиво лепетать по-французски, кокетничать и улыбаться, чтобы поскорее обзавестись богатым поклонником. Этот период жизни позже отразиться в первом романе Панаевой «Семейство Тальниковых» [2].
Однако театральная карьера не сложилась: уже в 1837 г. девушка встретила Ивана Панаева, который два года добавился согласия на брак у её потери, а в итоге тайно обвенчался с Авдотьей в 1839 г. и увёз молодую жену в Казань. Позднее молодожёны вернулись в Петербург, задержавшись перед этим в Москве. Именно там произошло вступление девятнадцатилетней Авдотьи Панаевой в писательский мир. Удивительно, что первым человеком, с которым она познакомилась, стал В. Г. Белинский. Впоследствии в её доме бывали также: А. И. Герцен, И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой, И. А. Гончаров, Н. А. Добролюбов, Н. Г. Чернышевский, А. Н. Островский, М. Е. Салтыков-Щедрин и многие другие известные русские литераторы. К. И. Чуковский писал:
Трудно назвать большого писателя 1840-х, 1850-х или 1860-х годов, с которым она не была бы знакома. Многие были дружески расположены к ней [5].
На даче Панаевых во время поездки по России останавливался даже Александр Дюма, что затем отразился в «Воспоминаниях» Панаевой.
Все гости дома оказывались непременно очарованы Авдотьей Панаевой. Так, после первого посещения кружка Панаева Ф. М. Достоевский писал в письме к своему брату:
Вчера я в первый раз был у Панаева и, кажется, влюбился в жену его. Она умна и хорошенькая, вдобавок любезна и пряма донельзя [4].
Позже черты Панаевой писатель вывел в роковой красавице Настасье Филипповне в романе «Идиот».
При этом Ивана Панаева не волновали поклонники жены. По воспоминаниями современников, он был любителем увеселений, позёром и охотником до женщин, поэтому довольно быстро потерял интерес к жене [3].
В 1842 г. Авдотья Панаева впервые встретила Николая Некрасова, которого в литературный кружок ввёл Белинский. На тот момент двадцатипятилетний Некрасов страстно желал издавать свой журнал и завоевать сердце Панаевой. Поэтому сначала он получил у П. А. Плетнёва права на пушкинский журнал «Современник», а затем начал добиваться возлюбленной. Кульминацией стал случай, произошедший при переправе через Волгу: в многолюдной компании Панаева заявила, что ни один её кавалер не смог бы броситься ради неё в воду, после чего неумеющий плавать Некрасов бросился из лодки прямо посреди реки. Так началась пятнадцатилетняя связь поэта с Авдотьей Панаевой, которая не мешала Некрасову оставаться в дружеских отношениях с мужем возлюбленной [3].
Позже из стихотворений, посвящённых Авдотье, был собран «панаевский цикл». Николай Некрасов ввёл в лирику «прозу любви», поставив её в один ряд с «поэзией сердца». Литературный критик Д. Мирский назвал этот цикл «неподслащённым, несентиментальным, пронзительным, страстным и трагическим рассказом о любви, которая приносит любящим больше страдания, чем радости». Годы, проведённые в отношениях с Некрасовым, были действительно непростыми: возлюбленные неоднократно расставались и сходились вновь. Вскоре после смерти мужа, в 1863 г., Авдотья Панаева покинула Некрасова и в 1864 г. Панаева уже вышла замуж за публициста А. Ф. Головлёва, секретаря «Современника». Однако чувства к ней Некрасов пронёс через всю жизнь. Уже спустя десять лет после разрыва поэт писал:
Безумец! для чего тревожишь
Ты сердце бедное свое?
Простить не можешь ты ее —
И не любить ее не можешь!.. [1]
В 1877 г. муж Панаевой умер, женщина занималась литературным трудом, чтобы обеспечить себе пропитание и писала воспоминания о встречах с известными литераторами и о работе в «Современнике». Эти «Воспоминания» позже стали ценным источником сведений об упомянутом литературном кружке. В 1893 г. в возрасте семидесяти трёх лет Авдотья Панаева умерла [2].
«Кричали, что пишу не я»
Вместе с Некрасовым Панаева написала роман приключенческий «Три страны света» для журнала «Современник». Биограф Некрасова, А. М. Скабичевский, писал, что по свидетельству Авдотьи Панаевой, она вместе с Некрасовым составила общий сюжет романа, а затем они распределили написание глав между собой. При этом любовная линия принадлежала перу Панаевой, а комические сцены, описание быта и путешествий взял на себя Некрасов. Впоследствии роман трижды выходил отдельными изданиями: в 1849, в 1851 и в 1872 гг. В 1851 г. литераторы написали ещё один совместный роман, «Мёртвое озеро», который, как и предыдущий, объединял авантюрное и романтическое повествование [3].
Затем Авдотья Панаева приступила к самостоятельному написанию литературных произведений. В период с 1847 по 1851 гг. писательница опубликовала повести и рассказы «Неосторожное слово», «Безобразный муж», «Жена часового мастера», «Пасека», «Капризная женщина», «Необдуманный шаг», «Мелочи жизни», а также роман «Семейство Тальниковых».
Однако цензор Д. П. Бутурлин запретил публикацию романа. После произошедшего Панаева писала:
Живу я очень плохо, казалось бы, по обстоятельствам… Убытку по журналу 14 тысяч, мое первое маранье запретили, в будущем уменьшение подписчиков! Кажется, довольно? Так нет-с, я плюнула на все и твержу одно: мне 28 лет… жить, жить во что бы то ни стало. Пусть все будет рушиться на мою главу, но только дайте мне здоровье, и я с презрением буду смотреть на все перевороты и все-таки по возможности повторять “Я жить, жить хочу”… [3].
При этом публикации в «Современнике» писательница осуществляла под мужским именем Н. Станицкий, и долгое время многие не знали, кто скрывается под псевдонимом. Впоследствии к писательству Авдотьи Панаевой многие относились отрицательно как к неподобающему для женщины делу. В статье «Авдотья Панаева между публичным и личным пространством» О. Кафанова пишет: «…в общественном сознании России вплоть до начала XX в. функционировал миф о биологической неспособности женщины к любым видам интеллектуальной деятельности, в том числе поэтической. С позиции патриархатной логики считалось, что реализация творческой индивидуальности женской личности должна осуществляться в рамках семейного, домашнего круга». В «Воспоминаниях» Панаева негодовала:
...Кричали, что пишу не я, а Панаев и Некрасов, по моему желанию, выдают меня за писательницу [3].
При этом даже прогрессивные деятели культуры долгое время отрицали тот факт, что произведение, написанное женщиной, может получить высокую литературную оценку. Критик В. Г. Белинский, обращаясь к Панаевой, говорил:
Я сначала не хотел верить Некрасову, что это вы написали «Семейство Тальниковых» <…> Если бы Некрасов не назвал вас <…> уж извините, я ни за что не подумал бы, что это вы. <…> Такой у вас вид: вечно в хлопотах о хозяйстве. <…> Я думал, что вы только о нарядах думаете [5].
В своих произведениях Авдотья Панаева изображала женщин, которые вынуждены были подчиниться патриархальным нормам и существовать только в роли хозяйки, жены, матери. Писательница отражала трагедию невоплощённости женской личности, которая обусловлена её социальной неуверенностью в «мужском» мире. Однако некоторым героиням Панаевой удавалось сквозь все испытания обрести истинный смысл существования.
Во многом Панаева вдохновлялась французской писательницей Жорж Санд, с произведениями которой в Россию пришли новые нравственные идеи о любви и браке, о взаимоотношениях мужчины и женщины. В 1840-х гг. Жорж Санд стала символом освобождения женщины, к которому обращались в том числе отечественные литераторы.
Почему Петербург делал женщину несчастной
Литературовед С. В. Бурмистрова в статьях «Петербургский текст прозы А. Я. Панаевой» и «Семантика вещного мира в прозе А. Я. Панаевой» предлагает особую классификацию пространства в прозе писательницы: деление на природный, урбанистический и усадебный миры [6], [7].
Так в повести «Безобразный муж» (1848) Панаева иллюстрирует влияние петербургской светской культуры на женщину. Состояние женщины, пребывающей в Петербурге, который вобрал в себя «всё мужское», характеризуется предельной несвободой. Главная героиня произведения, Евгения, переезжает в столицу, и сразу замечает суетность и пустоту светской жизни. В письмах своей подруге они пишет:
Знаешь ли, я вижу по всему, что, живя в свете, надо быть очень осторожной, – какое злословие! Ах, как страшно быть женщиной в свете… Светская женщина связана по рукам и по ногам. Она должна веселиться, скучать по принуждению, говорить совершенно не то, что думает, и быть всегда настороже своих слов, любить, кого велят.
При этом ещё в начале переписки Евгения выражает готовность к любым жертвам ради жизни в столице, а ближе к концу повести заявляет, что жизнь в Петербурге просто невозможна. Героиня замечает, что жизнь светского человека ориентирована не на духовное развитие, а на обретение успеха в замкнутом петербургском мире. Позднее Евгения понимает, что необходима светскому мужу лишь «как ширма, как приманка». Неудивительно, что в заглавии произведения Панаевой этот герой принимает соответствующую характеристику. В финале повести Евгения «содрогается» от ласк опротивевшего ей мужа и понимает, что «есть вещи, которые не покупаются и не продаются. Женщина должна беречь свою свободу, чтобы любить, кого она захочет».
Героиню повести «Пасека» по прозвищу Белка ужасает «праздная и бесполезная» Петербургская жизнь. Девушка привыкла к труду, поэтому, оказавшись в столице, тяготится новыми условиями. Антитезой выступает природная среда, которая минимально заполнена вещами, поэтому жилище Белки в начале повести сделано из «свежих дубовых сучьев», а одежда представляет собой простую толстую рубашку. Природный мир она воспринимает как родной и оберегающий, в то время как городская среда отталкивает героиню.
Примечательно, что большинство героинь Авдотьи Панаевой лишены собственного дома в Петербурге, что подчёркивает неукоренённость женщины в городской среде. Героини обитают в гостиницах, чужих углах, наёмных квартирах, и в результате, в отличие от мужчин, оказываются немобильны, привязаны, несвободны во внешнем бытовом плане.
Интересно, что в урбанистическом пространстве героини Панаевой испытывают сильный дискомфорт. Так, Наталья Григорьевна из романа «Мелочи жизни» чувствует ужас, поднимаясь по лестнице многоэтажного дома. Впоследствии эта героиня, продолжая обитать в городском пространстве, подвергается неуважительному отношению со стороны мужа, который относится к ней, как к вещи: запрещает выходить на улицу, общаться с людьми, читать книги, предварительно ему не показанные, продумывать меню обедов. В романе писательница показывает, как патриархат сводит женскую сущность к функциям жены и матери, которая полностью подчинена супругу.
Особое пространство в прозе Панаевой составляет пространство усадебное, лучше всего, по мнению писательницы, отражающее отношения человека с вещью. В усадебной среде человек занимается культурным дополнением природного фона, не изменяет, а дополняет природный ландшафт. Героиням, которые погружены в усадебное пространство, присущи свобода и независимость, так высоко ценимые Авдотьей Панаевой. Так, Феклуша из повести «Степная барышня» избегает приличествующих женщине «салона, кушетки, собачки и прочего» и предпочитает отдыхать на берегу реки, играя на гитаре. Она индивидуальна и нетипична для женщины своего времени.
В результате в прозе Панаевой образуется триада пространств, в которой городское, Петербургское, пространство оказывается наиболее губительным для женских образов.
Что не так с браком?
Ведущей в произведениях Авдотьи Панаевой оказывается семейная тема. Писательница затрагивает проблемы, которые возникают во взаимоотношениях мужчины и женщины, а также девушки и её родителей и зачастую игнорируются патриархальным обществом. Так, запрещая печатать роман Панаевой «Семейство Тальниковых», цензор граф Бутурлин писал, что произведение «безнравственно» и компрометирует «родительскую власть» [8].
Главная героиня произведения, Наташа, страдает от притеснений матери, писательница ярко описывает семейный гнёт и деспотизм. В дальнейшем девушка пытается вырваться из удушливой домашней атмосферы с помощью брака, однако замужество не оказывается спасением. Ситуация брака по расчёту, при котором дети мечтают освободиться от родителей, Панаева рассматривает как материализацию любви. Причём страдающей в таких отношениях становится женщины, превращающиеся в «вещную принадлежность» мужчин.
Особое место в творчестве Авдотьи Панаевой занимает уже упомянутая повесть «Пасека», где разворачивается история любовных отношений Александры, по прозвищу Белка. Из сексуального рабства её спасает герой-избавитель Зеновский, который вводит девушку в светское общество. Из деревенской дикарки она превращается в петербургскую даму. Однако в браке с Зеновским она не чувствует себя свободной и со временем становится капризной и избалованной. Впоследствии Белка понимает, что брак, построенный на чувстве благодарности обречён. Героиня признаётся мужу:
Теперь я ещё сильнее убедилась, что брак между нами невозможен. Я слишком вам обязана, чтоб обмануть такого благородного человека. Я не питаю к вам того чувства, какого вы достойны.
Позже Белка встречает Атавина, которого Панаева изображает как мужчину, избалованного судьбою и неспособного любить. «Он не щадил честь женщины для своего пустого самолюбия» – заявляет автор. Писательница изображает, как проникновенные слова и видимая страсть мужчины могут ввести в заблуждение женщину.
Финал повести демонстрирует обречённость семейных отношений: Белка понимает, что по-настоящему её может любить только муж, однако её тяготит её присутствие из-за чувства долга. Авдотья Панаева показывает, что уважение и благодарность неспособны вызвать любовь. Самоубийство Зеновского в конце повести демонстрирует кризис брачных отношений с точки зрения писательницы.
Таким образом, Авдотья Панаева стала не только центральной фигурой петербургского литературного салона XIX в., но и одной из женщин-авторов, рассматривающих зависимые отношения женщин от мужчин, сложности семейных отношений и несправедливое отношение к женской роли в патриархальном обществе.
Закончить последнюю часть курса будет уместно отрывком из лирико-публицистического отступления романа Панаевой «Женская доля», в которой писательница обращается к «бедным, честным женщинам»:
…разве вы не видите, что женщина, увлекшаяся эмансипациею и отдавшаяся мужчине без всяких гражданских условий, — разве она не гибнет также в унизительном рабстве и в придачу еще опозоренная! <…> Пока сами мужчины не сделаются нравственнее — никакая эмансипация женщин невозможна. — Рабы не могут сделать свободными рабынь! А если настанет именно нравственный прогресс в человечестве, то женщина, без всяких толков и споров, займет равное положение с мужчиной.
Рыдова Ольга Андреевна
Источники
- Некрасов. Н. Три элегии // Стихотворения Н. Некрасова. М., 1856.
Научная литература
- Головачева-Панаева, Евдокия Яковлевна // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. В 86 т. Т. 82. СПб., 1890—1907.
- “Невозможная женщина” Авдотья Панаева // Всероссийский музей А. С. Пушкина.
- Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников. А. Я. Панаева, Воспоминания // М.: Гослитиздат, 1956.
- Чуковский К. Авдотья Панаева. Воспоминания // Л.: Academia, 1927.
- Бурмистрова С. В. Семантика вещного мира в прозе А. Я. Панаевой // Томск: Вестник ТГПУ, 2012.
- Бурмистрова С. В. “Петербургский текст” прозы А. Я. Панаевой // Томск: Вестник ТГПУ, 2013
- Святославский А. В. Семейная тема в прозе Авдотьи Панаевой 1840-50-х годов // СПб.: Издательство РХГА, 2020