Ф. де Соссюр и его лингвистическое учение стали основой лингвистического поворота в философии и методологии науки. Лингвистический проект, предложенный Ф. де Соссюром, вскоре проник во многие науки, в том числе в право, в качестве так называемого «лингвистического поворота».
Проект Ф. де Соссюра строился на идее отделения языка от внешнего мира и мышления, изучения его внутреннего устройства. Наиболее значимым стало предположение Ф. де Соссюра о виртуальности языка, то есть об отсутствии у языка в целом денотата, референта или обозначаемого объекта, которое позволяло достичь теоретического обоснования отрыва языка от внешнего мира, что создало плодотворную почву для размышлений о внутренней логике языка, не зависящей от объективного мира. Язык может быть связан только со знаком, при этом знак не привязан ни к чему вовне, совокупность знаков составляет язык, то есть совокупность коллективную совокупность образов.
Развивая эту идею, Ф. де Соссюр приходит к выводу о произвольности двухсторонней связи знака и означаемого, то есть отсутствии между ними естественной и самоочевидной связи. Язык, который описывает любое социальное явление, не способен достоверно его обозначить, но тем не менее связь знака и означаемого не произвольна в абсолютной степени. Такое предположение позволило сначала оторвать язык от мышления, а затем и подчинить второе первому. Кроме того, это предполагало невозможность конструирования реальности (в рамках любой науки, в том числе права), основанное исключительно на атомарных единицах и описании взаимодействия между ними, поскольку такое описание в конце концов может представлять текст с нулевым референтом, что не соответствует целям научного познания.
Благодаря Ф. де Соссюру сформировались новые междисциплинарные направления исследований, связывающие право с языком и литературой. В частности, движения права и литературы и права как литературы (law and literature; law as literature). Первое акцентировало внимание на сопоставлении языка права и языка художественного произведения, а на более позднем этапе концентрировалось на том, как представление о праве передаётся сквозь призму литературы. В развитии этих идей родилось второе движение, «право как литература», рассматривающее право как корпус текстов, могущий быть подвергнутым литературному анализу. Исследования в этом направлении обрели популярность в 1980-1990-ых годах в связи со структурными изменениями в научном дискурсе. Идея проста: поскольку право есть интерпретация, то есть процесс поиска содержания текста, значит, нет как такового универсального приёма, позволяющего совершить данное действие, то есть каждый правовой текст требует индивидуального подхода. 
Как результат, развитие такая методология получила в нарративной юриспруденции – перспективном поле исследования, которое занимается изучением влиянием дискурсов и нарративов на судебную и юридическую деятельность. Дальнейшие исследования в рамках этой темы позволят определить состояние религиозного дискурса в современном российском праве, а понимание методологических основ (учения Ф. де Соссюра) – прийти к адекватным выводам.

Jтношения между духовной и светской властью в России всегда знаменовались периодами сотрудничества и конкуренции. Особенными в данном отношении являлись взаимодействие между царской властью и католической церковью в виду того, что основной религией в России было православие, являющиеся со времён Церковного Раскола духовным конкурентом католичества. Интересным с научной точки зрения периодику правления с Петра I по Николая II делает полноценное оформление государственных институтов и иных практик правления. Так при Петре I задаётся динамика последующих взаимоотношений государства Российского и католиков в России: сначала Пётр I приглашает орден иезуитов в России, а затем ближе к середине-концу правления начинает гонения на них. При последующих царях можно заметить такие же периоды оттепели и похолодания отношений связанных как с геополитическими особенностями взаимодействия России с иностранными державам, так и личными настроении самодержцев. В данном докладе проанализированы основные факторы, которые приводили к улучшению или ухудшению положения католиков в России, а также их отпечаток на современном положении католиков в России.

Современная наука раскладывает правосознание на отражение институциональной реальности, эмоционально-интеллектуальное восприятие, а также правовую идеологию. Работа посвящена раскрытию данного термина с опорой на работу Ильина «О существе правосознания». Иван Ильин исходил из этого же симбиоза, немного переиначив суть компонентов, сам социальный элемент в виде поддержки институтов он не отрицает: «воплощение права в государственной жизни опирается на правосознание», которое в свою очередь исходит из духовности человека. Даже определение государству Ильин дает через правосознание - духовный союз людей, обладающих зрелым правосознанием и властно утверждающих естественное право в братском, солидарном сотрудничестве.

Естественное правосознание у Ильина представляется: предметом воли и оправданного аффекта и в данной точке характеризуется осознанностью. Он отмечал, что без осознания и внутреннего признания права невозможно его устойчивое применение в обществе. Положительное правосознание – что исходит из закрепленных норм, развитие правовой науки – является одним из критериев «сильного правосознания». В случае если положительное и естественное правосознание не сходится Ильин называет «духовной неудачей». Такая неудача, по его мнению, подрывает основы правопорядка и приводит к социальной нестабильности. В удачной картине рост правосознания будет влиять на преобразование положительного права.

Ильин соглашается с примером Гегеля (про Дионисия), что народ должен знать «свое» право, чтобы обладать полноценным правосознанием. Именно знание своих прав и обязанностей укрепляет правовую культуру общества и способствует его развитию. Человек обладает своей субъектностью, так как действие права касается каждого и каждый в свою очередь применяет сформированное правосознание в общественно-социальной жизни. Развитое правосознание выступает умением определить, где начинается и заканчивается право и начинается произвол. Развитое правосознание заставляет властвующего искать правовых оснований для проявления силы и власти.

Духовное развитие как один из критериев развитости правосознания. Право будет действенно, только тогда, когда правосознание его примет и позволит влиять на жизнь. Таким образом, утверждение права происходит через внутреннее принятие обществом его норм, что подтверждает важность формирования правосознания на основе духовных ценностей. Право, как и правосознание исходят из идей равенства. Человек со сформированным правосознанием и существующей системой права сам управляет своим поведением. Ильин подчеркивает, что без осознания этих принципов право становится формальным инструментом без истинной легитимности. Настоящая религиозность утверждает в душе человека аксиоматические корни правосознания: чувство собственного духовного достоинства, способность к автономной жизни и искусство признавать духовное начало в других людях.

В конце видится отход от положительного правосознания и положительного права, в связи с переходом в естественное. Ильин подчеркивает, что гармония между этими видами права возможна только через духовное единство и высокую правовую культуру общества. В правосознании участвует не только «знание» и «мышление», но и воображение, и воля, и чувство, и вся человеческая душа. Это свидетельствует о комплексной природе правосознания, способного формировать как личную, так и коллективную идентичность. В данном моменте появляется особое божественное чувство «движение к объективно лучшему». А правосознание есть воля к верному праву и к единой, верховной цели, как таковой. По мнению Ильина, именно через правосознание проявляется истинное стремление общества к справедливости и моральному порядку. Духовное единение людей, раскрывающее им духовное единство человечества, есть одна из самых существенных основ нормального правосознания.

Нормальное правосознание есть воля к праву, проистекающая из воли к духу. Такое понимание правосознания подчеркивает его связь с более глубокими аспектами человеческой природы, включая духовные и моральные установки. Любить свою родину не значит считать ее единственным средоточием духа, ибо тот, кто утверждает это, — не знает, что есть дух и не умеет любить и дух своего народа. Ильин утверждает, что патриотизм и правосознание должны идти рука об руку, чтобы поддерживать здоровый баланс между национальным и всеобщим правовым сознанием. То есть, формат своего рода «гражданина вселенной». Для любого государства важно принятия ее мировоззрения гражданами, так как иначе все приведет к хаосу. Только тогда правовые нормы и институты могут действовать стабильно и эффективно, когда они основаны на зрелом правосознании общества.

Аксиомы правосознания:

Духовное достоинство есть корень всякой истинной жизни, а уважение к себе есть источник государственной силы и политического здоровья. Это означает, что общество, лишенное чувства собственного достоинства, рискует утратить устойчивость и самобытность.

В основе всей правовой и государственной жизни лежит способность человека к внутреннему самоуправлению, к духовной, волевой самодисциплине.

В основе всякого правопорядка и государства лежит взаимное духовное признание людей, — уважение и доверие их друг к другу. Без этого взаимного признания правовые институты теряют свою значимость и превращаются в пустые формальности.

Таким образом, идеи Ивана Ильина о правосознании подчеркивают его фундаментальную роль в развитии правовых институтов и укреплении государственности. Правосознание, по его мнению, выступает не только инструментом регулирования общественных отношений, но и способом выражения духовной сущности человека и общества. Основываясь на концепциях Ильина, можно утверждать, что гармоничное сочетание естественного и положительного права возможно лишь при высоком уровне правовой культуры, основанной на духовных ценностях. Ильин делает акцент на важности внутреннего принятия и осознания права, указывая, что именно духовное развитие и моральные установки формируют зрелое правосознание. Он подчеркивает, что без участия правосознания право теряет свою силу и становится простым формальным инструментом. Эффективное правоприменение возможно только тогда, когда оно основано на внутреннем убеждении граждан в его справедливости и необходимости. В этом контексте Ильин рассматривает государство как союз духовно зрелых личностей, способных признать и утвердить право через свои действия.

Доклад «Еврейские общины и вопросы избирательного права: участие еврейских общин в политической жизни» посвящен исследованию роли еврейских общин в политическом процессе и их влиянию на формирование избирательного права. В условиях глобализирующегося мира вопрос политической активности религиозных и этнических групп становится особенно актуальным.
Анализируется исторический контекст участия еврейских общин в политических процессах различных стран, начиная с древних времён до современности. Обсуждаются ключевые моменты, включая уровень вовлечённости евреев в политическую жизнь, их организационные формы и специфику взаимодействия с государственными институтами.
Также рассматриваются актуальные вопросы избирательного права, касающиеся еврейских общин. Внимание уделяется таким аспектам, как доступность избирательных процессов, представительство меньшинства в органах власти. Применяются примеры из разных стран, анализа которых помогает понять разнообразие подходов к интеграции еврейских общин в избирательные системы. Подчеркивается, что активное участие в политическом процессе не только помогает защитить интересы еврейских общин, но и вносит вклад в более широкие процессы социальной справедливости и политической стабильности.

В данной работе исследуются правовые аспекты религиозной свободы как одного из фундаментальных человеческих прав. Рассматриваются международные правовые нормы и конвенции, включая Всеобщую декларацию прав человека и Пакт о гражданских и политических правах, которые гарантируют право на свободу мысли, совести и религии.
Анализируются механизмы защиты религиозной свободы на национальном и международном уровнях, а также случаи ограничения этого права в разных странах. Особое внимание уделяется конфликтам между религиозными убеждениями и государственными законами, а также правовым последствиям таких конфликтов.
Работа также исследует роль правозащитных организаций в обеспечении религиозной свободы и рассмотрении случаев дискриминации на основании религии. Выводы подчеркивают необходимость гармоничного сосуществования религиозных и правовых норм для защиты прав человека и обеспечения мирного сосуществования в многонациональных и многоконфессиональных обществах.

Данный доклад посвящен исследованию роли иудейских учений в контексте современных экологических вызовов. Основная цель работы заключается в анализе традиционных еврейских текстов, установлений и практик, связанных с охраной природы, и их применимости к современным правовым системам.
В докладе рассматриваются основные экологические учения в иудаизме, включая концепции Тцуфим (гуманного отношения к окружающей среде), селика (увлажнение земли) и следования заповедям по охране природы как элементу божественного завета. Подчеркивается важность уважения к творению как основание для ответственности за природу.
Также проводится анализ современных правовых инициатив, иллюстрирующих, как еврейские ценности интегрируются в экологическое законодательство различных стран. Обсуждаются примеры судебной практики, где учения иудаизма были использованы как аргумент в защиту экологических прав, а также рассмотрены случаи сотрудничества еврейских общин с экологическими организациями.
Анализируется значимость экологии в иудейской традиции и необходимости интеграции этих принципов в современное право для достижения устойчивого развития и защиты окружающей среды. Этот анализ подчеркивает важность мультидисциплинарного подхода при решении актуальных вопросов охраны окружающей среды, обращая внимание на то, что духовные и моральные основы могут существенно обогатить правовые практики и нормотворчество.

В данной работе рассматривается взаимодействие религии и права в контексте международных отношений. Религиозные убеждения и традиции играют значительную роль в формировании социальных норм и правовых систем различных стран. Исследуются случаи применения религиозных норм в международном праве, а также влияние религиозных сообществ на принятие политических решений. 
Особое внимание уделяется вопросам соблюдения прав человека в странах с преобладанием определенных религий и анализу конфликтов, возникающих на этой основе. Также рассматриваются механизмы сотрудничества между государствами и религиозными организациями для решения глобальных проблем, таких как терроризм, миграция и изменения климата.
Работа подчеркивает важность учета религиозных факторов в международной политике, особенно в рамках эскалации конфликта на Ближнем Востоке. 

В данном докладе будет предпринята попытка порассуждать о наличии метанарративов в современных юридических мифах и о том, какие правовые ценности они в себе содержат. В основе доклада лежит идея о проводимом в научной литературе разграничении между правом и правовыми институтами Востока и Запада, базирующимися якобы на различных правовых ценностях. В последние годы все большую популярность приобретает идея о том, что подобно тому, как правовые ценности Востока основаны на религиозных мифах, правовые ценности Запада таким же образом основаны на мифах светских. Поскольку светские мифы, по сравнению с религиозными, имеют сравнительно молодой возраст, они по-разному артикулируются в разных обществах и имеют более динамическую историю.

Новая грань сравнения позволяет расширить горизонты исследования метанарративов. Обычно проводится сравнение древних восточных религиозных мифов и мифов классической рационалистической философии, поскольку именно они отражали ценности «центрированного» Запада. Вместе с тем, наряду с мифами классической рационалистической философии сформировались иные, более поздние, постклассические представления об обществе, государстве и праве (например, постмодернистские) – так называемые микронарративы.

В религиозных учениях Востока всем известным является тезис о разделении истины (абсолютного и совершенного знания, существующего вне контекста и имеющего одинаковое значение для всех) и мифа (относительная истина, существующая в рамках контекста и дающая ограниченное, частичное представление о реальности). Истина безгранична, и именно поэтому она несводима к языковым символам, доступным сознанию простого человека и не ложится в основу социального взаимодействия. В свою очередь, миф как относительная истина, формируется в обществе в целях взаимодействия, облекается в слова и вследствие этого страдает несовершенством. Поскольку миф не относится к истине, он иллюзорен, именно поэтому он не поддается рациональному анализу, но требует обоснования и регулярной легитимации в глазах общества. Такая легитимация может осуществляться с опорой как на религиозные, так и на светские представления об устройстве мира, общества, государства и человека. Интересно отметить, что сами мифы и средства их легитимации, принятые и допустимые на Западе, будут по большей части неприемлемы для Востока, и наоборот.

В связи с этим интересное звучание приобретает идея деконструкции мифа, которая задумывалась как развенчание иллюзорной упорядоченности мира и социума и выстраивание новой полифонической, «децентрированной» реальности. Если с точки зрения постмодернизма, деконструкции подлежат любые классические мифы, то с позиции восточного общества, постмодернистские нарративы о правах женщин, меньшинств и животных являются ни чем иным как мифами западного общества, которые, по общей логике, тоже должны быть деконструированы. В результате разные виды мифов – восточные и западные – по очереди деконструируются и приближаются друг к другу.

Аннотация: В качестве цели данного доклада было поставлено установление совокупности правовых и социальных институтов, направленных на регулирование отношений в областях веры и организованной религии. Советский период истории России был известен своим антирелигиозным и атеистическим характером, но, несмотря на этот факт, в СССР формально признавалась свобода религиозных исповедований, что обеспечивало определённое сохранение и передачу другим поколениям русской православной и других религиозных традиций. Основная трудность для верующих заключалась не в пропаганде атеизма и отказа от веры, а, в первую очередь, отдельные правовые акты и меры со стороны государственных органов, которые были направлены на ослабление действующих внутри государства религиозных структур. В тоже время в рамках самого советского общества отношение к вере и верующим сильно менялось в течение существования Советского Союза, что тоже имело определённые эффекты на религиозную деятельность верующих. В докладе подробного раскрыты основные этапы правового регулирования религиозных отношений в СССР, а также социально-правовые последствия этого регулирования, вместе с этим освещаются и особенности двухстороннего взаимодействия крупных религиозных организаций и органов государственной власти Советского Союза.

Находясь территориально между Западом и Востоком, Россия на протяжении всей истории частично заимствовала ценности и идеи обеих культур. Стоит рассмотреть вопрос того, как Россия вписывается в дихотомию Восток-Запад. В качестве первого рассматриваемого периода предлагается использовать допетровское время в широком смысле — всю историю российской государственности до воцарения Петра I. Такая масштабная категория объясняется единообразием политических идей и правовой доктрины.

В допетровский период российская государственность и философская мысль претерпевали существенное влияние восточной онтологической традиции.      
          Например, известно, что Иван Грозный во время дискуссии с князем Курбским сформулировал политическую доктрину, согласно которой царь не может быть ограничен законом. Она имеет явно восточный окрас и опирается на идеи легитимации восточных деспотий как особого социально-правового явления. Кроме того, власть государя легитимировалась религиозными методами, население призывалось к спокойствию и смирению.   
          Во многом философия Востока была удобной для династии Рюриковичей, а затем и Романовых, потому что объясняла династийную власть религиозными или патриархальными догматами. Российская политико-правовая традиция была ближе к Востоку и в вопросах взаимодействия государства с религией и экспансии церкви в частную жизнь.
          С реформами Петра I наметился курс движения российской политико-правовой мысли на Запад. Новый виток развития российская политико-правовая мысль получила в период реформ Петра I, когда в страну вместе с иностранными учеными прибыло множество идей европейского Просвещения. Учения философов Просвещения в России обрели особенный окрас, как бы примиряющий традицию западной и восточной философий.       
          Яркий пример — русский религиозный философ Феофан Прокопович. Он явно вдохновлялся идеями западноевропейского Просвещения: при построении своих концепций ссылался на Гоббса, договорную теорию и естественно-правовой подход, следуя традиции европейского рационализма. Он был явным апологетом монархии, существование которой объяснял общественным договором. При этом от восточной традиции он взял тезис о божественности истоков власти императора, которая к тому же была принята народом в общественном договоре. Прокопович призывал население страны к безмятежности, выдвигая тезис о том, что государство заботится обо всём обществе, жертвуя интересами личности.        
          Политико-правовые труды Феофана Прокоповича предвосхитили тенденцию российской философии к движению на Запад, что позже проявилось в философии В.Н. Татищева и А.Н. Радищева. Оба философа опирались на учение Гоббса и теорию общественного договора в противовес привычному религиозному пониманию власти, больше присущему восточной традиции.      
          Политико-правовую мысль А.Н. Радищева вообще можно назвать пиком следования западной традиции: так, он был одним из первых, кто поднял вопрос о республиканской форме правления как оптимальной для России. С последующими философами политико-правовой мысли наблюдается иная тенденция, которую условно можно обозначить как вестернизация или поворот на Восток.     
          Явление наиболее ярко отражается в политико-правовых взглядах М.М. Сперанского, который в начале своей карьеры при Александре I был апологетом конституционной монархии и теории естественного договора, однако затем, во время властвования Николая I, стал отстаивать патриархальную теорию, объясняя власть монарха властью отца, которая является несомненной.     
          Российский историк Н.М. Карамзин вернулся к политической доктрине Ивана Грозного, согласно которой власть государя имеет божественное начало и поэтому не может быть ограничена законом. Такая идея ближе к философии Востока, в которой власть государя получает легитимацию религиозно-мистическим путём.   
          Полностью от идей европейского Просвещения в российской политико-правовой мысли отошел К.А. Неволин. Он выдвинул идею антииндивидуализма, утверждая, что деятели Просвещения уделяли слишком большое внимание правам отдельно взятого человека. В противовес Неволин предлагал идею о том, что ввиду разнообразия и уникальности личности невозможно гарантировать соблюдение государством интересов каждого человека, зато возможно соблюдать интересы общества в целом, которые само государство и определяет.
          Диалог восточной и западной культуры продолжается в разделении российской интеллигенции и элиты на западников и славянофилов. Если в случае с первыми очевидно, что они отстаивали идеи Запада, то со славянофилами всё куда сложнее. Желая вернуться к истокам российской государственности и культуры, они призывали к традиционным православным ценностям. При этом философы этого течения прибегали к религиозной легитимации власти, мистификации государства путём восприятия его как организма, следовали идеям эгалитаризма (в вопросах крестьянских общин, например). Это помогает сделать вывод о том, что славянофилам была ближе восточная система ценностных координат.       
          В более поздний имперский период политико-правовому дискурсу придается новый окрас: уже невозможно окончательно определить, каким идеям больше следуют мыслители. Большую значимость российские философы теперь придают не системе ценностных координат и следованию целых традиций, а разработке идей конкретных философов. Так, например, Б.Н. Чичерин и В.С. Соловьёв в вопросах соотношения общества и личности не следуют строго восточной или строго западной традиции, а используют кантовские представления о личности как одновременно вещи в себе и вещи для нас. Этому следует и П.И. Новгородцев, который в одном из трудов отмечает: «Гармония личности с обществом возможна лишь в том умопостигаемом царстве свободы, где безусловная и всепроникающая солидарность сочетается с бесконечностью различий. В условиях исторической жизни такой гармонии нет и быть не может». Он с одной стороны оперирует индивидуалистическими идеями, а с другой — эгалитаристскими.

Таким образом, к концу XIX века в результате долгого интеллектуального пути в отечественной политико-правовой мысли сложился паритет – синтез идей Востока и Запада, который не характерен ни одной другой культуре. Возможность совмещения различных ценностей при соблюдении баланса стала одной из черт идентичности отечественной философии.

В то же время западная философия XIX века оказалась в ситуации интеллектуального кризиса, который привел к появлению целой плеяды пессимистично настроенных авторов: начиная с Ницше, заканчивая Шопенгауэром и Шпенглером. В одной из статей отечественный мыслитель И.В. Киреевский отметил, что именно в этот момент западноевропейская традиция начала искать выход из ситуации в других культурах. Шопенгауэр был первым, кто обратил внимание Запада на восточные ценности, обратившись к индусскому миропониманию. Его примеру последовали многие другие философы, которые начали рассуждать об идеальном человеке как о сущности, совмещающей западные и восточные начала.

          Большое внимание в этом вопросе уделялось российской философской традиции. Философы XIX века признавали за русским народом удивительную близость и к Востоку, и к Западу одновременно. Дальше всех в этом ключе пошел И.Г. Гердер. Он отводил славянским народам особую роль в судьбе Европы: роль освободителей и обновителей. И, представляется, такое внимание к отечественной философии российского государства является оправданным: уже в начале XX года волна российских эмигрантов, в числе которых были и философы, направилась в Европу. Представители российской интеллигенции привезли на континент особые философские идеи, сочетавшие в себе черты восточной и западной философии, приблизив мировое сообщество к взаимопониманию на уровне восприятия мира. Именно в тот момент интерес к ориенталистике и восточным учениям в Европе перешёл из состояния анабиоза в состояние активного исследования.

          И впоследствии русская философская традиция пошла по пути сочетания и примирения восточных и западных начал: об этом рассуждал И.А. Ильин, философствуя об особом пути русского народа, об этом рассуждал и П.А. Сорокин. Последний вывел концепцию социокультурной динамики, согласно которой со временем в результате интеграции и глобализации именно компромиссная русская философия может стать точкой соприкосновения западной и восточной культуры.  

          Таким образом, русская философско-правовая традиция, изначально вобравшая в себя ценности как Запада, так и Востока, в XX веке стала источником межкультурной коммуникации, спровоцировала рост интереса к ориенталистике на Западе и европоцентристской науке на Востоке. Представляется, что в таком – компромиссном – характере философско-правовой традиции и выразилась идентичность отечественной мысли.

В рамках работы над докладом я изучил две теоретические модели реализации прав человека на наднациональном уровне: универсализм и релятивизм. Первый подход предполагает, что права человека универсальны, то есть наполняются единым содержанием вне зависимости от региона имплементации. Таким образом, стандарт прав человека един, что исключает возможность учёта национальных культурных особенностей при разрешении споров. Напротив, релятивизм ставит права человека в зависимость от культурных обстоятельств, в том числе истории и традиций конкретного региона. 
Данные концепции были теоретизированы во второй половине XX века, но с тех пор исследование концепций «приостановилось». При этом на примере практики ЕСПЧ, Комитета по правам человека ООН и нескольких других региональных наднациональных судебных инстанций можно проследить склонность к тому или иному подходу. Что симптоматично, по результатам исследования судебной практики, которая касается религиозных прав, можно заметить, что по большей степени каждая из судебных инстанций придерживается всё же подхода релятивизма, исключая даже разработанный в более поздней науке подход относительного универсализма, объединяющего два указанных подхода. 
Дальнейшее исследование по результатам проделанной работы может касаться исследования нарративных оснований судебной деятельности, в рамках которых и происходит разрешение споров о религиозных правах.

Актуальность доклада обусловлена тем, что в отечественной правовой науке все еще недостаточно освещены философско-правовые взгляды деятелей русского зарубежья 1-й половины 20 века. Популяризация философско-правовых взглядов деятелей русского зарубежья будет способствовать, прежде всего, развитию отечественной философско-правовой науки; во-вторых, будет способствовать вовлечению молодежи в исследование трудов деятелей русского зарубежья. Кроме этого, актуальность предлагаемой мною темы прямо продиктована Указом Президента РФ "Об утверждении Основ государственной политики Российской Федерации в области исторического просвещения", основной целью которого является популяризация исторического наследия русской культуры среди молодежи. Наследие деятелей русского зарубежья 1-й половины 20 века – безусловно, является частью исторического наследия русской культуры. Более того, следует отметить, что философско-правовые взгляды деятелей русского зарубежья являются уникальными (как и отечественный тип правосознания), не имеют аналогов в зарубежной философско-правовой мысли, что и будет детально продемонстрировано далее.

О влиянии ценностей на право в разное время писали разные правоведы и философы право. Наверное, наиболее известным ученым, демонстрирующим влияние ценностных установок на право, был Г. Кельзен, разработавший концепцию «основной нормы» в рамках «чистого учения о праве». Исследованию того, что есть та самая «основная норма» в российском обществе, которая как бы является аксиомой, от которой все остальные нормы происходят, на которую все остальные норму опираются и был посвящен мой доклад: «К вопросу о содержании основной нормы Кельзена» на конференции в 2023 году. У читателя и слушателя невольно может возникнуть вопрос: «а какое же отношение может иметь концепция основной нормы Г. Кельзена к отечественной теоретико-правовой науке?». Как будет показано далее, самое прямое: ведь именно ценностное учение, разработанное некогда русскими дореволюционными правоведами (в том числе деятелями русского зарубежья) и является той самой «основной нормой» отечественного правопорядка.

Однако, что же являлось связующим звеном между Советской Россией и деятелями русского зарубежья? Таким связующим звеном являлась Русская Православная Церковь.  Русская Православная Церковь на протяжении долгого времени, фактически, являлась единственным общественным институтом, объединяющим Советский Союз и русское зарубежье. Одна из моих первых научных статей посвящена деятельности Совета по делам Русской Православной Церкви. В процессе исследования архивных документов было выявлено влияние Совета по делам Русской Православной Церкви (далее – СРПЦ) на советское общество. Совет, являясь органом государственной власти, призванным фактически контролировать деятельность Русской Православной Церкви, все же не смог полностью искоренить влияние русского зарубежья на Русскую Православную Церковь. А через Русскую Православную Церковь русская интеллигенция за рубежом, несомненно, оказывала влияние и на советское общество в целом (такому влиянию во многом способствовала и Русская Православная Церковь Заграницей, хотя и не состоящая на тот момент в каноническом общении с Русской Православной Церковью). Позднее, советская власть пыталась, напротив, использовать Церковь в качестве института, способного установить и дипломатические, и культурные отношения между советским правительством и иными государствами, а порою и Поместными Церквями. Гипотеза о влиянии идей русского зарубежья на общество советское подтвердилась: в докладных записках председателя Совета по делам РПЦ Карпова мы видим свидетельства о распространенности среди духовенства самиздата: это и труды протоиерея Сергия Булгакова, протопресвитера Александра Шмемана, Ивана Александровича Ильина. Таким образом, Русская Церковь оставалась опасной для идеологии большевистской: именно этим объясняется стремление государства советского всячески оградить общество от церкви – ведь в противном случае коммунистическая идеология могла быть поставлена под вопрос в общественном сознании русского народа.  

   Множество научных работ сегодня существует, в которых исследователи пытаются классифицировать типы правопонимания, отследить свойства присущие восточному типу правопонимания и, напротив, свойственные западному типу правопонимания. Однако, уникальность отечественного правопонимания состоит в том, что в общественном сознании народа российского существуют черты как западного, так и восточного типов. Отечественная модель как бы вбирает в себя что-то от классического  восточного типа правопонимания (к примеру, восточный коллективизм), а что-то от западного типа правопонимания. Однако, каким образом исследователю, выявить теоретико-правовые взгляды, свойственные русскому правосознанию? Несомненно, в данном случае необходимо обратиться к трудам деятелей русской эмиграции (дело в том, что труды советских теоретиков права чрезмерно идеологизированы и практически не оставляют просвет для выявления исконно русских правовых взглядов; лишь в конце 20 века происходит постепенное возвращение в русло отечественных правовых концепций). Таким образом, я, как исследователь, снова обратился к трудам деятелей русского зарубежья: к трудам Ивана Александровича Ильина, Сергея Николаевича Булгакова (протоиерея Сергия Булгакова), Николая Александровича Бердяева, ведь именно их теоретико-правовые взгляды не были омрачены идеологией коммунистической, идеологией большевистской. Результаты исследования показали, что отечественному пониманию свойственно уважение к духовному достоинству человека, а правоотношение – есть отношение духовное (об этом пишет И. А. Ильин в своем учении о праве). Таким образом, без уважения достоинства личности другого человека, невозможно вступить правоотношение (будь то правоотношения из договора купли-продажи, из договора оказания услуг и т. д.). Эта принципиально новая концепция, предложенная Иваном Александровичем Ильиным, не имеющая аналогов в истории западной философско-правовой мысли. Именно таким, принципиально новым взглядом на право и обоснованна актуальность и, вместе с тем, необходимость популяризации теоретико-правовых взглядов русских правоведов.

Говоря о православии как фундаменте российского общества, речь прежде всего идет о культурной идентичности русского народа; то есть о православии в широком смысле этого слова. Почему мы можем говорить о том, что православие является мировоззренческим фундаментом общества российского? Это также связано прежде всего с теоретико-правовыми взглядами русских дореволюционных правоведов. Мною уже было написано об особом, свойственном русской философско-правовой мысли типе правопонимания; об этом типе правопонимания писал и Иван Александрович Ильин (вспомним хотя бы учение о правоотношении, как об отношении прежде всего духовном, так как правоотношение неосязаемо), и многие другие, уже ранее перечисленные мною философы права. 

  Обращаясь к теории права, невозможно игнорировать труды перечисленных выше деятелей русского зарубежья – ведь именно их идеи лежат в основе современных российских теоретико-правых концепций, среди которых наиболее популярной является коммуникативная теория права Андрея Васильевича Полякова, которая буквально вбирает себя концепции русских философов права: И. А. Ильина, П. И. Новгородцева, С. А. Муромцева, Л. И. Петражицкого. Таким образом, деятели русского зарубежья, безусловно, внесли значимый вклад в развитие отечественной правовой мысли. Отрадно, что на значимость этого вклада указывает и отечественный законодатель, указывая на необходимость распространения духовно-нравственных ценностей русского народа среди детей и молодежи.

С опорой на взгляд русских философов-правоведов 19-20 века рассматриваются ключевые идеи социального государства: справедливость, солидарность, социальная защита. Исходя из позиций Владимира Соловьева, Николая Бердяева, Иван Ильина, Павла Новгородцева рассматривется вопрос необходимости и возможности существования концепции социального государства в реалиях православной этики и духовных ценностей. Проявление духовности и нравственности в реалиях социально-правового государства. Также рассматривается влияние христианской нравственности на понимание прав и обязанностей граждан, роли государства в обеспечении социального благополучия и защиты наиболее уязвимых слоев общества. Демонстрируется как религиозная философия права обогащает концепцию социального государства, предлагая глубокие этические основания для его реализации и развития в российском правовом контексте.

Исследование посвящено  нормативному регулированию ислама в РФ. В ходе работы над разделом, автор проанализировал статические данные о количестве граждан нашей страны, исповедующих мусульманскую религию. В силу жестких религиозных предписаний и норм шариата, которые регламентируют поведение человека и обладают некоторыми признаками правовых норм, последователи ислама сталкиваются с рядом проблем в светских государствах. В представленном докладе были изучены три самые популярные проблемы нормативного регулирования ислама в РФ. Первая проблема касается запрета ношения хиджабов в образовательных учреждениях. Данный вопрос неоднократно рассматривался Верховным судом РФ, а также в 2023 году были предприняты попытки законодательного регулирования представленной ситуации. Далее, автор рассмотрел экспериментальный федеральный закон, который ввел в мусульманских регионах РФ финансовый институт «партнерское финансирование», который позволил последователям ислама пользоваться финансовыми услугами банков, так как по нормам шариата классическое ростовщичество (получение и уплата процентов за пользование денежными средствами) запрещено. И последняя проблема, которая была рассмотрена в ходе исследования — это отсутствие юридической возможности заключения брака с несколькими женщинами. По религиозным предписаниям ислама полигамия разрешена, в нашей стране такой союз невозможен с юридической точки зрения, но фактически многоженство в некоторых регионах России практикуется. В исследовании была представлена динамика законодательного регулирования полигамии в СССР и в современной России, а также были рассмотрены местные законодательные акты, посвященные этому вопросу, но утратившие силу. Таким образом, в ходе анализа судебной практики и нормативного регулирования ислама в РФ, были установлены попытки включения норм шариата в законодательство нашей страны, а также отмечена общая тенденция поиска баланса между светским характером нашего государства и конституционным правом на свободу вероисповедания.

Целью данного доклада являлось постановка и исследование правовых проблем, с которыми сталкиваются религиозные меньшинства в Российской Федерации: понятие «религиозного меньшинства», правовые пределы принципа свободы совести и вероисповедания, юридические последствия нововведений в Федеральный закон № 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях». В виду того, что Российская Федерация является многонациональным государством с большим количеством проживающих на её территории народов и представителей различных национальностей, которые могут придерживаться самых разнообразных религиозных верований, перед правопорядком встаёт вопрос о том, как наиболее справедливо и эффективно поддерживать реализацию прав и свобод граждан в области свободы совести и вероисповедования. С одной стороны, многие малые религиозные формирования могут носить характер противоправных культов, целью которых является извлечение прибыли и/или совершение преступлений со стороны их последователей. С другой стороны, правовое регулирование, которое стремится пресечь их деятельность, создаёт дополнительные паровые ограничения для законных религиозных объединений и их последователей, что воспринимается ими как нарушение конституционных прав. В докладе подробно раскрыты успехи и неудачи органов законодательной власти в поиске баланса ценностей по этому вопросу, учитывая указанные факторы.

Исследование раскрывает проблему религиозной конфронтации в контексте регионализации прав человека. Исследуются особенности и причины конфликтов прав человека, возникающих на стыке религиозных традиций и правовых норм в различных регионах мира. Анализируется, как религиозные убеждения и практики влияют на восприятие и распространение прав человека, приводя к их региональной дифференциации и стандартизации. Особое внимание уделяется примерам из различных культур и правовых систем, где религиозные нормы вступают в конфликт с универсальными принципами прав человека. В исследовании также обсуждаются возможные пути разрешения этих конфликтов, включая диалог между религиозными и светскими государствами, адаптацию международных правовых стандартов к локальным контекстам и разработку компромиссных решений. Выводы исследования подчеркивают необходимость учета религиозных факторов при разработке и применении  стратегий защиты прав людей, а также значимость межкультурного понимания для успешного продвижения прав человека в различных регионах мира.

Иудаизм, как одна из древнейших мировых религий, имеет богатую историю и культурное наследие, которые оказывают влияние на различные аспекты общественной жизни. В современном мире, включая Россию, иудаизм продолжает играть значительную роль в формировании религиозного и культурного ландшафта. Однако, несмотря на это, существует ограниченное количество информации о нормативном положении иудаизма в России в 21-м веке, что затрудняет полное понимание его места и значения в современном обществе. Актуальность данного исследования обусловлена необходимостью более конкретного изучения нормативного регулирования иудаизма в России, а также его влияния на различные сферы общественной жизни. В рамках данного доклада были рассмотрены ключевые аспекты, такие как законодательство о свободе совести и религиозных объединениях, социокультурная ситуация иудаизма, его роль в религиозном многообразии страны, влияние на современное общество, взаимосвязь с политикой, образованием, культурой, а также участие в межрелигиозном диалоге. Целью исследования является предоставление всестороннего анализа нормативного положения иудаизма в России в 21-м веке, выявление основных тенденций и вызовов, с которыми сталкиваются представители этой религиозной общины. Для достижения этой цели предполагается изучение законодательства, анализ социокультурной ситуации, оценка влияния иудаизма на современное общество, а также выявление перспектив развития данной религиозной традиции в России. Все это позволит более глубоко понять место иудаизма в современной российской действительности и его вклад в формирование духовного и культурного дискурса страны.

Цель доклада - иллюстрация того, как релятивизм на практическом уровне влияет на наше восприятие предмета изучения. В рамках доклада автор сфокусировался на правах человека и исследовал их восприятие в сравнительно-правовой перспективе. Эмпирическую основу исследования составили документы, закрепляющие права человека (как международные, так и национальные). Рабочая гипотеза, выдвинутая автором - различие в восприятии прав человека связаны с дихотомией Востока-Запада (в общем) и с религиозными ценностями (в частностями). Были проанализированы с точки зрения обоснования существования прав человека различные системы религиозного восприятия прав человека: исламская, китайская, буддистская, а также характерная для европоцентрической правовой науки светское (нерелигиозное) восариятие. Автор предположил, что диалектика культур Востока и Запада наиболее характерно прослеживается в правовом контексте именно в правах человека и отношении к ним. В перспективе научное исследование может дополниться философсо-правовым анализом религиозного обоснования прав чеовека и может быть опубликовано в качестве научной статьи в журнале.

Конец 20 века в общественном сознании народа российского, обычно знаменуется и с переходом к некой новой, доселе неведомой эпохе. Однако, действительно ли то, что принималось за новое было новым? Ответ на этот вопрос лежит на поверхности. Сегодня, роль православия в качестве мировозренческого фундамента общества нашего признана не только на уровне конституционном; законодатель в качестве приоритетной цели выделяет необходимость воспитания детей и молодежи в духе духовно-нравственных ценностей; провозглашает государство российское в качестве представителя и защитника Русской Православной Церкви на мировой арене. Тема доклада может показаться популистской, однако, подобного рода критика лишена всякого смысла. В настоящее время, нормативно-правовые акты, регулирующие правоотношения, связанные с воспитанием детей и молодежи в области духовно-нравственных ценностей, существует практически в каждой стране. Такие нормативно-правовые акты приняты, в том числе, в Германии, в Бельгии, в Австрии и др. Автор доклада пытается рассмотреть, как именно православное мировоззрение повлияло на правовую доктрину дореволюционных правоведов, какое влияние это мировоззрение оказывало на госуправление и законотворчество в Российской империи. Подытоживая исследование, автор проводит некие параллели уже с современным российским правом и российской доктриной.

Целью данного доклада было исследование коммуникативной направленности современных юридических мифов о праве и государстве: светских и религиозных (правовое государство, суверенитет, права человека, права животных, разделение властей и т.д.). Данный анализ был предпринят на основе известного в религиозных учениях тезиса о разделении истины (абсолютного и совершенного знания, существующего вне контекста и имеющего одинаковое значение для всех) и мифа (относительная истина, существующая в рамках контекста и дающая ограниченное, частичное представление о реальности). Поскольку истина безгранична и всеобъемлюща, она несводима к языковым символам и, следовательно, не уловима сознанием простого человека и ложится в основу социального взаимодействия. В свою очередь, миф или относительная истина, формируется в обществе в целях взаимодействия, облекается в слова и вследствие этого страдает несовершенством. Поскольку миф не относится к истине, он иллюзорен, именно поэтому он не поддается рациональному анализу, но требует обоснования и регулярной легитимации в глазах общества. Такая легитимация может осуществляться с опорой на религиозные и светские представления об устройстве Вселенной, общества, государства и человека. В докладе подробно рассматривались отдельные мифы (религиозные: о возникновении общества из тела Пуруши,о Праджапати, о царе Викрамадитье итд. и светские: миф о естественном состоянии человека, о происхождении государства и т.д.).

Исследуются важные аспекты отношений между двумя крупнейшими религиозными традициями мира - аврамическими (юдаизм, христианство, ислам) и дхармическими (буддизм, индуизм, джайнизм, сикхизм) - в контексте защиты прав человека и достижения концепции общего блага. Анализируется, как данные религии поддерживают или противоречат основным принципам прав человека, включая свободу вероисповедания, равенство, достоинство и справедливость. Также исследуется, какие уникальные принципы и практики в каждой из религиозных традиций могут способствовать общественному благосостоянию и гармонии. Особое внимание уделяется тому, как можно совместить усилия представителей этих религий для улучшения условий жизни людей и построения мирного межрелигиозного диалога в современном мире.