08/18.04.1697, чт. П. выехал из Риги, переправившись через Двину.

П. выехал из Риги, переправившись через Двину на лодках, проехал Коборшанц, ночевали за Двиной в корчме[1]. Послы отправили несколько преображенцев в Митаву с грамотой («листом») к герцогу с известием о своем предстоящем прибытии[2]. В Курляндию отпущено 35 волонтеров во главе с комендором Андреем Михайловым, первоначально они были посланы для учения морского дела в Венецию, но затем направлены в Голландию. Им дана грамота к герцогу Фридриху-Казимиру. Из Курляндии от герцога Фридриха-Казимира приехал дворянин Хриштоф Цедеровский, пристав от Риги до Митавы и до Мемеля[3].

Письма и бумаги П.: 1. Кн. Ф.Ю.Ромодановскому письмо, что «сегодня поехали отсель в Митаву», о посылке солдатских перевязей. Подпись: «Iv aldah Kneh Piter»[4]; 2. А.А.Виниусу письмо об отъезде из Риги; сообщал, что «жили за рекою, которая вскрылась в самый день Пасхи. Здесь мы рабским обычаем жили и сыты были только зрением. Торговые люди здесь ходят в мантелях и кажется, что зело правдивые, а с ямщиками нашими, как стали сани продавать, за копейку матерно лаются и клянутся, а продают втрое». «Сие письмо покажи Гавриле Ивановичю» (Головкину). Далее – симпатическими чернилами о числе солдат в Риге, и что «город укреплен гораздо, только не доделан. Зело здесь боятся и посла в город и в иныя места, и с караулом не пускают, и мало приятны <…>», и далее пересказ эпизода разговора с неким дворянином в шинке[5]; 3-4. Г.И.Головкину и Л.К.Нарышкину письма (не сохр.)[6]; 5. Возможно, что тогда же (или чуть позже) А.М.Головину письмо с сообщением о посылке солдатских перевязей, а также о шведском учении солдатского строя «как ходят»*.

Разные письма и бумаги: М.М.Богословский считал, что в этот день П. получил из Москвы много писем, датированных 26.03.[7].

Комментарий.

* А.М.Головин отвечал 19.05: «…за ту ведамость благодарствую, а что в учении и в ходбе то дело не постоянное, для того что кладетца на произвол региментара. А что ваша милость писал, что не достойно тебе ка мне о таком малом деле писать, и то напрасно: я приемлю и не от таких искуснейших, как милость ваша, и от последних салдат доброй мысли разсуду в деле и впредь наипаче прошу, что увидишь новое, пожалуй, пиши ка мне»[8].

** От пребывания в Риге у Великого посольства остались крайне неприятные воспоминания (о своих впечатлениях П. писал А.А.Виниусу 08.04). В Журнале Генриха Гизена подробно отмечены все претензии и «обиды», которые послы испытали в Риге: «Больше обезчещены и обруганы и как неприятельский трактованы»; сообщается, что дали послам «приставов гордых», подвод и кормов не давали, пришлось ехать на своих лошадях; «встречею не почтены и не приняты», поставлены на худых дворах, за которые пришлось платить свои деньги; за кормы пришлось платить вдесятеро; свободно ходить не давали, «и за каждым ходили для каких нужд человека по два солдата и больше, яко за злодеи, и больше шести человек числом в большой город не пускали, ниже в замок к губернатору. Сверьх того бранили всех и досаждали как главным неприятелям, и за лазутчиков ставили и задержать и побить хвалилися; губернатор видеть их не хотел и сказался больным после смерти дочери. «Такожде генерал-губернатор [Эрик Дальберг] многократно присылая к великим полномочным послам сурово приказывал, будто из служителей из иных особ посольских, ходя круг города и крепости смотрят, и меряют, и крики, и шумы, и всякие возмутительства в городе чинят», не позволили посмотреть корабли в порту, «то еще злее было, что всему свету известно было, и в Риге то знали, что Ц.в. сам своею высокою особою, хотя инкогнито в то время с высокими и полномочными послы обретался и тако вышепомянутые все досадительтсва касались Его самой персоны», а в других городах ему отдавали честь и «посему Е.ц.в. усмотрел, как мало шведы ставят самого Его дружбу и приятельство его к их государю»; при отъезде губернатор не дал «знатных яхт и ботов», а перевозчики взяли высокую цену за «малые смрадные лотки»; плохо обращались с ехавшим из Курляндии курьером Яковом Рубцовым. «Из чего всякой разсудить может, какое преступление сие есть и как мало шведы добрую дружбу и приятство к Е.ц.в. почитали»[9]. Ясно, что эти все оценки были вписаны уже при окончательной редакции хроники. Тема недружественного приема в Риге как одна из причин Северной войны была развита и позже в разных документах петровской поры. Теперь об отношении шведов к этой проблеме. В мае 1697 г. проезд П. через Ригу обсуждался в Государственном совете. Президент канцелярии Б.Г.Оксеншерна докладывал об этом и сказал: «Разумеется, у царя весьма обширные планы, которые очень хорошо видны во всех его действиях», что царь хочет вернуть России провинции, которые она была вынуждена уступить Швеции. В Госсовете не приуменьшали опасность со стороны России, правитель которой проводит реформы внутри страны, проявляет дипломатические инициативы. Все это, по мнению высших должностных лиц Швеции, делает «богатую ресурсами России крайне опасным противником»[10]. Из этого можно понять опасения шведских военных, видевших сколь профессионально люди Великого посольства знакомятся с системой обороны крепости, хотя независимо от этого война Россией была бы развязана.

[1] ПЖПВ. 1697 г. С. 8; Гизен. Журнал. 1. С. 28; ПДС. 8. Стб. 773.

[2] ПДС. 8. Стб. 766-768.

[3] ПДС. 8. Стб. 766-768.

[4] ПБП. 1. № 148. С. 145.

[5] ПБП. 1. № 149. С. 145-146, 617.

[6] ПБП. 1. Стб. 618.

[7] Богословский. Петр I. 2. С. 26.

[8] ПБП. 1. С. 618-619.

[9] Гизен. Журнал. 1. С. 185-189.

[10] Аскер. «Нация, которой надо показывать зубы». С. 366-367.