15/26.07.1711, вс. П. и Екатерина в лагере на реке Жиже.

П. и Екатерина в лагере на реке Жиже.

В этот день к П. приехал венгерский полковник Саллиян с грамотой кн. Ференца II Ракоци и рекомендацией принять его в службу, в другой грамоте к Г.И.Головкину кн. Ференц II Ракоци просил свидания с П.[1]

Письма и бумаги П.: 1. Августу II письмо «из обозу от реки Прут» о сражении и о заключении мира с турками («…имели жестокие бои. Но для некоторого неудобства, а наипаче для наших и общих касающихся с В.в. интересов, далее в той войне не поступили и учинили с турки вечной мир») и о том, что посол кн. Г.Ф.Долгоруков по присланному ему указу сообщит подробности[2]; 2. Королю Фредерику IV письмо о том же[3]; 3-4. Кн. В.Л. и кн. Г.Ф.Долгоруковым директивное письмо о происшедшем на Пруте и о посылке копии письма А.А.Матвееву[4]*; 5. Ф.М.Апраксину письмо с описанием сражения, которое продолжалось с 8 «до 10 числа полуден в превеликом огне не точию дни, но и ночи были, и правда, никогда, как и почал служить, в той десперации не были (понеже не имели конницы и провианту)», указания о сдаче Азова, уничтожении Таганрога и др. укреплений, о сожжении флота, кроме трех судов, «ибо об них послали просить, дабы пропустить в Питербурх, и чаю, что зделаетца»**, получено 01.08[5]; 6. А.Д.Меншикову письмо о том же с добавлением: «И потом взяли свой марш до Жванца (польское место)», что на левом притоке Днестра, подтверждает указ о скорейшей отправке корпуса в Померанию и намерении его увеличить за счет армии[6]; 7. А.А.Гешову письмо о получении его письма, предписание обеспечить войска провиантом и разведать дорогу к Висле, чтобы далее двигаться водой[7]***; 8. Генералу И.И.Бутурлину письмо с предписанием тянуть с отступлением от Каменного Затона, получено 30.07[8]; 9. Кн. Д.М.Голицыну письмо с приказом о разорении Каменного Затона и Самары, о посылке к нему с турецким пашой «публичного» указа (но предписание тянуть с разорением), о порядке отдачи пушек, о вывозе припасов из этих крепостей[9]****; 10. И.И.Скоропадскому и генералу И.И.Бутурлину копия с Прутского договора[10]; 11. Сенату именной указ о событиях на Пруте (изложение, как в письме Ф.М.Апраксину), дописано рукой П.: «И тако тот смертной пир сим окончился и потом мы взяли свой марш до Жванца (полское место)» и постскриптум «Сие дело есть, хотя и не бес печали, что лишитца тех мест, где столько труда и убытков положено, аднакож, чаю, сим лишением другой стороне великое укрепление, которая несравнительною прибылью нам есть» (в смысле ведения войны со шведами), приказывает прислать меха и рассмотреть дело кн. Ю.Ф.Шаховского (по челобитной его)[11]; 12. Марфе и Анне Шафировым письмо с сообщением, что П.П.Шафиров остался заложником у турок вместе с М.Б.Шереметевым. «Того для не имейте в том печали ибо, Богу извольшу, не замешкаетца там»[12].

Комментарий.

* Известно, что победа на Пруте была с восторгом встречена в Константинополе. Репутации России в Европе и Азии поражение в войне с турками нанесло огромный ущерб, на некоторое время усилило шансы шведов в их, в целом, безнадежной борьбе с участниками Северного союза. Ни сам П., ни его сподвижники глубоко не анализировали причины неудачи. П. ограничился, как уже сказано выше, тем, что искал причины поражения в измене владетеля Константина Бранковяну, в недостатке провианта и конницы, а также во вполне традиционных сентенциях «о воле Бога», о том, что победы «грехи не допустили»[13]. Примечательно, что по мнению А.А.Кулинича главная причина поражения П. при Прута состояла в его незнании дендроклиматологии. Зная ее, П. мог бы решить проблему с провиантом в связи с неурожаем в Придунавье и, тем самым, избежать поражения (Кулинич А.А. Деятельность русского командования в Прутском походе 1711 года; Кулинич А.А. К вопросу о причинах поражения русской армии. С. 155-162). Однако, следуя этой логике, великий визирь Мехмед-паша дендроклиматологией владел, имел вволю провианта и поэтому победил. Несомненнено, к причинам, приведшим к унизительному Прутскому миру (Россия даже обещала, правда устно, возобновить «поминки» Крыму, что крымскими ханами рассматривалось как признание старинного подданства «Русского улуса» им, как они считали, прямым наследникам ханов Золотой Орды)[14] можно отнести, как уже сказано выше, самонадеянность победителей Полтавы, считавших турок несерьезным противником. Полностью провалилось геополитическое и стратегическое планирование военных действий на Балканах. Несомненно, П. ставил цель закрепиться на Черном море, поднять на борьбу с османами народы Балкан и завоевать Проливы. Эта задача превышала военно-политические возможности России петровской поры, да и последующих времен. Единство веры, принадлежность к славянству слабо сказывались на эффективности взаимодействия России со славянами Балкан, и не только в петровский период. Фантом славянского единства тотчас рассеивался, как только нужно было скоординированно действовать против турок, у которых были свои способы внести разлад в славянскую среду. В военно-стратегическом плане оказались неучтенными уроки Крымских походов 1686 и 1689 гг. и вообще тяжелые условия похода европейских войск в степи, в разгар жаркого лета, что требовало изменить тактику ведения похода и сражений (это сумел сделать только полстолетия спустя фельдмаршал П.А.Румянцев). Ошибкой было и решение П. идти через степи к Дунаю, а не поджидать противника у Днестра. Крайне неудачно сложилась для России и международная обстановка накануне войны. Турецкая дипломатия сумела изолировать Россию от традиционных ее союзников в борьбе с Османской империей (от Австрии и, что удивительно, от Речи Посполитой). Неудовлетворительно сработала русская разведка, не сумевшая обеспечить П. нужной и своевременной информацией относительно сил противника и маршрута его движения. Особый вопрос о казаках, как известно, непревзойденных разведчиках. Если отсутствие украинских казаков в походе можно объяснить недоверием П. к украинскому казачеству после 1709 г., то непонятно, почему в его армии не было слободских, донских и иных казаков, а также калмыков. Походы 1695 и 1696 гг. строились на том, что часть казаков выделялась для операций в низовьях Днепра и для блокирования Крыма, но все-таки часть обычно шла с главной армией и занималась разведкой, борьбой с татарскими отрядами, всегда рыскавшими вокруг регулярной армии. Далее, были опровергнуты расчеты на то, что турки медленно двигаются. Оказалось, что турецкая армия весьма быстро и неожиданно для П. выдвинулась и захватила удобные позиции («турки нас упредили», писал П.). Не оправдался расчет на помощь Молдавии и Валахии. Даже если не учитывать историю с Константином Бранковяну, возможности содействия русской армии этих стран оказались ничтожны, как и реальная помощь сербов, обещавших десятки тысяч воинов. В прутском лагере было всего 148 австрийских сербов[15]. Не получилось скоординировать действия русской армии с вооруженным выступлением славян на Балканах, что могло бы отвлечь часть сил турок от северного театра. В итоге, уже на подходе к Пруту, по справедливому мнению В.А.Артамонова, «поражение было предопределено»[16]. Правда, в последнем исследовании 2019 г. ученый разко меняет свой взгляд на причины неудачи Прутского похода и заключения тяжелого для России, сводя их к субъективному фактору – «следствию психологического слома главнокомандующего – царя Петра». Если бы не это обстоятельство, все был могло быть иначе: «… вероятность русской победы была возможна», «… прорыв имел шанс на успех», «Воины, победившие в 1709 г. лучшую армию Европы, не могли потерпеть поражения». Автор пишет: «Страх парализует. Победить врага, сомневаясь в собственной мощи, невозможно. Без равновесия нельзя было принять оптимальное решение – идти на прорыв с высшей степенью мужества – бесстрашием отчаяния»[1]. Словом, легко историку XXI века, сидя у компьютера, поучать через века оказавшегося в безвыходной ситуации царя.[17]

** Надежды П. провести русские корабли через Босфор не оправдались. Была сформирована эскадра для прохода («Предестинация», «Ластка», а также «Лизет» и «Мункер» под командованием капитана И.И.Беринга). Однако турки проход кораблей не разрешили. После долгих переговоров они купили два корабля («Предестинацию» и «Ластку») и две шнявы («Лизет» и «Мункер»), остальные пришлось сжечь за негодностью[18].

*** Из этих писем А.Д.Меншикову и А.А.Гешову впервые ясно выражены намерения П. безотлагательно заняться корпусом Э.Д.Крассау, который несколько лет, подобно корпусу А.Л.Левенгаупта в дополтавский период, «висел» в тылу армии П. и представлял (более виртуальную, чем реальную) угрозу прибалтийским провинциям России, а также Польше. Померанское направление военных действий с этого момента стало для П. главным, тем более, что к этому времени саксонские войска уже вошли в Шведскую Померанию. Правда, П., думая о Померании, наверняка имел в виду и дальнейшее развитие событий. П.П.Шафиров писал ему 16.07, что необходимо деньгами усилить Данию, чтобы датчане «могли в сердце Швецкой земли вступить и тем их принудить к миру», особенно пока в Войне за испанское наследство не наступил мир, а, следовательно, руки противников России были еще связаны[19].

**** Кн. Д.М.Голицын письмо П. прочитать не смог – у него не было ключа к шифру, которым был написан указ о сдаче крепостей[20].

[1] Бантыш-Каменский. Обзор. 1. С. 161.

[2] ПБП. 11-2. № 4589. С. 10; Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С. 202.

[3] ПБП. 11-2. № 4590. С. 9; Бантыш-Каменский. Обзор. 1. С. 243.

[4] ПБП. 11-2. № 4591. С. 11.

[5] ПБП. 11-2. № 4592. С. 12-13, 358-359.

[6] ПБП. 11-2. № 4597. С. 15-16.

[7] ПБП. 11-2. № 4596. С. 15.

[8] ПБП. 11-2. № 4594. С. 14-15.

[9] ПБП. 11-2. № 4593. С. 13; Война с Турциею. С. 148-149.

[10] ПБП. 11-2. № 4595. С. 15.

[11] ПБП. 11-2. № 4598. С. 16-17; ПСЗ. IV. № 2399. С. 716-717.

[12] ПБП. 11-2. № 4599. С. 17.

[13] ПБП. 11-2. С. 12.

[14] Артамонов. О русско-крымских отношениях. С.78-79.

[15] Богоявленский. Из русско-сербских отношений. С. 29.

[16] Артамонов. России и Речь. С. 86.
[17] Артамонов. Турецко-русская война. С. 22 – 23, 132, 176, 174 – 175.

[18] ПБП. 11-2. С. 354-355; Крайнюков. О корабле «Божье Предвидение». С. 52.

[19] ПБП. 11-2. С. 356.

[20] ПБП. 11-2. С. 359.