07/18.02.1713, сб. П. в Хузуме

П. в Хузуме, принимал на своей квартире Фредерика IV, государи имели консилиум*. В тот же день П. был у Фредерика и кушал у него, а «до этого» государи разменялись кавалериями: Святого Андрея и Белого Слона[1](см. выше). Из текста письма кн. Ю.Ю.Трубецкому и В.В.Степанову от 07.02.1713 следует, что П. разговаривал с Я.Г.Флемингом о статусе Лифляндии и Риги[2]. 

Письма и бумаги П.:1. Кн. Б.И.Куракину указ (в письме Г.И.Головкина к кн. Б.И.Куракину) о защите интересов России и союзников при заключении мира Франции и Морского союза[3]; 2. А.А.Матвееву письмо о том же[4]; 3. Кн. Ю.Ю.Трубецкому и В.В.Степанову указ (в письме к ним Г.И.Головкина) по поводу статуса Лифляндии и Риги[5]**. 

Комментарий. 

*  Возможно, что консилиум касался вступления М.Г.Стенбока в Тённинг. Возникло опасение, как бы шведы внезапно не форсировали реку Эндер и не вырвались на оперативный простор. Чтобы не дать им этого сделать, был наведен мост у Фридрихштата «ради комуникации з другим берегом»[6].

** Не исключено, что это были переговоры вокруг Гузумского проекта Северного мира, составленного Я.Г.Флемингом. Смысл проекта: союзникам необходимо сближаться с Австрией, сотрудничать в борьбе с Турцией, следует отказаться от переговоров с Пруссией, обещать Ганноверу Бремен и Верден и в целом, содействовать английским планам. Далее - П. не претендует на титул императора, Шведская Померания отходит к Империи, Россия получает Ингрию, Эстляндию и Выборг, король Август – Лифляндию, П. не будет господствовать на Балтийском море и не будет подчинять себе Польшу. Как считала Т.К.Крылова, П., обеспокоенный началом новой войны с турками, «обнаруживал склонность принять флеммингов проект за основание обновленного Северного союза». Но этот проект остался проектом, получившим только предварительное одобрение П. и – по словам Крыловой - русское правительство «никогда не рассматривало Гузумский проект как обязательный для себя <…>, хотя некоторые обещания по этому поводу и были сделаны». Так дипломаты начали обсуждать различные варианты плана мирного устройства, причем России явно не хотелось отдавать Лифляндию Августу II, а П. не собирался отказываться от претензий на императорский титул[7]. И, тем не менее, П., поставленной начавшейся вновь войной с турками в тяжелое положение, был готов на серьезные уступки, о которых раньше, особенно после победной Полтавы, не могло быть и речи. Из указа уполномоченным на Варшавском сейме кн. Ю.Ю.Трубецкому и В.В.Степанову следует, что П. готов впустить в Ригу саксонский гарнизон, разрешить жителям Лифляндии и Риги присягнуть Августу и Речи Посполитой, но предполагает, что до окончания войны будет действовать присяга, данная лифляндцами России, и саксонцы не будут вмешиваться в русское управление Ригой. Реальным ответом короля и Речи Посполитой, по мысли П., должно было стать участие поляков и саксонцев в войне с Турцией «по имеющему союзу»[8]. В инструкции А.Д.Меншикову для переговоров с союзниками об условиях мира П. писал: «Чтоб Рига и Лифляндия по розделу, учиненному с королем Польским, ему, королю Польскому и Речи Посполитой отдана была» (позже последовало уточнение: «кроме Дерптского округа»[9]). На другие уступки он не шел, думая о безопасности любимого СПб: «А все протчее, как возвращенное, так и завоеванное, без изъятия для бариеру впредь от неприятеля за нами остатся имеет»[10]. В этом документе П. особенно отчетливо делит занятые им и не подлежащие возврату Швеции территории на два вида - «возвращенные» и «завоеванные». Первые – это те, «которые – как сказано в инструкции 14.02.1713 А.Д.Меншикову для переговоров о мире со шведами, - принадлежали всегда х Короне Великоросийской и которые Корона Шведская присвоила к себе неправедно в прошедшем веке против трактату, а имянно: провинции Ингермонландию и Корелию со всеми городами и крепостями к тому принадлежащими, замыкая в том же город Нарву». Тем самым, П. пересматривает весь корпус русско-шведских соглашений, начиная со Столбовского мира 1617 г. Вторые земли («завоеванные»): Эстляндия, Дерпт с округой, Выборг. Присоединение их, по мысли П., связано с тем, что Россия должна получить компенсацию за утраченные с «возвращенных» провинций доходы и «плодоупотребления <…> во время целого века». Но и этого П. показалось мало. Он предписывал дипломатам также требовать «часть Финляндии даже до города Гелзинефос (Гельсингфорс – Е.А.)» и 5 млн. ефимков контрибуции[11]. В обосновании аннексии Финляндии появляется (помимо темы «восстановления справедливости» и компенсации за «несправедливость» со стороны шведов после заключения Столбовского мира 1617 г.) тема «барьера», которым новая столица должна быть ограждена от нападения неприятеля. Как известно, впоследствии тема «барьера» перед столицей часто всплывала во внешней политике России на Балтике нового и новейшего времени.     

[1]ПЖПВ. 1713 г. С. 10; Бантыш-Каменский. Обзор. 1. С. 249.

[2]ПБП. 13-1. № 5855. С. 59-60, 248.

[3]ПБП. 13-1. № 5853. С. 57-58. 

[4]ПБП. 13-1. № 5854. С. 58-59.

[5]ПБП. 13-1. № 5855. С. 59-60.

[6]ПЖПВ. 1713 г. С. 10; ГСВ. 1. С. 390.

[7]Крылова. Гузумские переговоры. С. 196-202.

[8]ПБП. 13-1. С. 59-60.

[9]ПБП. 13-1. С. 79.

[10]ПБП. 13-1. С. 74.

[11]ПБП. 13-1. С. 79.