12.07.1723, пт. П. на флоте.

П. утром был на корабле «Транспорт-Роял», в 4 часа вышли в море всем флотом, но из-за противного ветра лавировали, а потом встали на якорь. Ф.В.Берхгольц: «Невозможно описать, что за чудный вид, когда лавирует целый флот и корабли постоянно проходят один мимо другого!»[1]*. 

Письма и бумаги П.: 1. Ученику корабельному Окуневу письмо «из флота от Ревеля»: «По получении сего немедленно пришли ведение о карабле «Пантелеймон»: сколко надлежит ему гружену быть по ватерлинеи, и на чертеже, а именно сколко футов напереди и сколко назади»[2]; 2. В.В.Дельдин писал Ф.М.Апраксину из Ревеля, что «по письменному предложению В.с., писанному при Ревеле от 12-го июля сего 723 года, по которому объявлено, что-де по Е.и.в. указу, против приложенного чертежа, маяк повелено сделать и поставить на Кокшхарте», спрашивает о материале для огня – оснащать фонарями, угольями или дровами[3].

Разные письма и бумаги: Франческо Фарнезе, герцог Пармы и Пьяченцы – П. о содействии миссии Франческо Арчелли в Россию[4].

Комментарий.

* Соединение Кронштадтской и Ревельской эскадр и маневрирование флота в 29 кораблей и фрегатов в районе Ревеля-Рогервика имело очевидный характер военной демонстрации. Подготовка флота к походу, о котором ничего не было известно, вызов в Россию послов А.П.Бестужева-Рюмина, А.Г.Головкина, посадка войск, расквартированных в Эстляндии и Лифляндии, личное участие царя в походе – все это вызвало немалое беспокойство в кругу иностранных дипломатов в СПб. Мнения расходились – одни считали, что флот пойдет против Дании, другие – против Швеции, третьи – П. собрался защитить герцога Карла-Леопольда[5]. Между тем, оказалось, что П., следуя донесениям М.П.Бестужева-Рюмина и находившегося в Стокгольме голштинского министра Г.Ф.Бассевича, намеревался с помощью демонстрации усилить позиции сторонников Голштинского герцога Карла-Фридриха и добиться провозглашения его наследником шведского престола. П.А.Толстой и А.И.Остерман 27.07 писали М.П.Бестужеву–Рюмину, что «по твоим, такожде и по Басовичевым (Г.Ф.Бассевич – Е.А.) реляциям, оные весьма намерены были на нынешнем сейме оную сукцессию определить, ежели они токмо о желанном от герцога мариаже (т.е., об объявленном в Швеции предстоящем браке герцога Карла-Фридриха с дочерью П. – Е.А.) наперед обнадежены быть могли, оное обнадеживание потом чрез тебя по нашему указу им тамо и от нас герцогу изустно учинено, и понеже ты потом, такожде и Басович (Г.Ф.Бассевич – Е.А.) доносили, что для содержания тех доброжелательных и для пристрастия других весьма потребно, чтоб флот наш не токмо в море вышел, но и к шведским берегам приближался, того ради, мы, по их желанию и то учинили, и со флотом вышли, и такожде галеры к выходу во всякой готовности были, и весьма и потребная сумма денег в твою диспозицию для склонения потребных особ в самом нужном и необходимом случае отдана была, и тако с нашей стороны все то учинено, что токмо те доброжелательные от нас желали и по вашим реляциям от нас требовали, и мы по тому причину имели уповать, что те доброжелательные, не ослабевая, начатое дело к совершенному окончанию приведут». Между тем оказалось, что цель не была достигнута и «доброжелательные <…> ныне более не заблагоразсуждают в настоящем сейме в Швеции герцогу Голштинскому [Карлу-Фридриху] сукцессию публично определить и мнят, что дачею ему титула Королевского высочества и другими в его пользу учиненными и чинимыми определениями уже довольно явно показано и само собою разумеетца, что народ Швецкой, кроме его иного в приключающем случае в сукцессоры не желают и не хотят»[6]. Из письма П.А.Толстого и А.И.Остермана следовало, что и объявление о предстоящем браке Карла-Фридриха и дочери П. было сделано по требованию сторонников герцога Карла-Фридриха в Швеции («понеже они сами объявили, что им то весьма надобно и потребно, чтоб мы герцога [Карла-Фридриха] в зяти наши приняли, понеже то имеет быть основание как чинимому определению к пребудущей сукцессии, такожде и вечному утверждению дружбы, того ради и мы на то поступили»[7]). Все послание М.П.Бестужеву-Рюмину проникнуто досадой, которую испытывал П., не достигнув главного результата проведенной военной демонстрацией. И все же давление, оказанное на Швецию, свою роль сыграло в том смысле, что Рикстаг конформировал Ништадтский договор, была назначена комиссия о русско-шведском разграничении в Финляндии. Было также заявлено о готовности вступить с Россией в союзные отношения. В Госсовете королевства были убеждены, что участие царя в походе может привести к высадке десанта на шведском побережье и потом протокол обсуждания был уничтожен. Сохранившиеся протоколы Совета «пронизаны си льным страхом перед русским военным превосходством» и поэтому шведы высказали готовность признать за П. титул императора[8].

[1] Берхгольц. Дневник. 2. С. 110.

[2] РГАДА. Ф. 9. Оп. 1. Кн. 16. Л. 58; Голиков. ДПВ. 9. С. 499; КПБ. 103. Л. 606.

[3] МИРФ. 4. С. 24.

[4] Арчелли передаст. С. 195.

[5] Полиевктов. Балтийский вопрос. С. 154; РИО. 49. С. 357.

[6] Полиевктов. Балтийский вопрос. Прил. С. 25-26.

[7] Полиевктов. Балтийский вопрос. Прил. С. 26.

[8] Аскер. «Нация, которой надо показывать зубы». С. 379-380.