31.01.1724, пт. П. в СПб.

П. в СПб, был в Зимнем доме, подписал 50-ю главу Генерального регламента, в Сенате был до обеда[1].

Письма и бумаги П.: 1. Ф.М.Апраксин объявил, что Е.и.в. «изустно указал…» включить в состав Адмиралтейской коллегии капитан-командоров; 2. Указ по требованию Б.Х.Миниха, «которому Е.в. указал Ладожское канальное дело во управление поручить», для осмотра работ выделить шлюпку с припасами[2]; 3. Записка: «При езде к Москве определить: 1. Которые полки близ ныне стоят вечных квартир, а именно от петисот и ближе верст, тем итить на квартиры, а которые далее, тем ехать полковникам и с ним по одному обор-офицеру с роты и по несколку ундер-офицероф и салдат, как заблагоразсуждено будет, и чтоб обои принели квартиры и учинили все порятки, как о том положено. 2. Разложение учинить, приложа души прибылые и, сколько возможно, до моего приезду, сие оснавать. 3. Чтоб в корпус Низовой назначить рекрут из гварнизонов <…>. 4. Которые в дальних местах от Украины ныне стоят, а их офицеры поедут для принятия квартир по расположенью, тем более летом итить на Украину»», об определении людей из уездов для угольного жжения, определение лекарей и медикаменты, о провианте[3]; 4. Указ (Определение) о монастырях: «Понеже нынешнее житие монахоф точию вид есть и понос от иных законоф, немало же и зла происходит, понеже (далее во второй редакции: «большая часть тунеятцы суть и понеже корень всему празность, то сколко забобоноф, расколоф, но и возмутителей произошло всем ведомо есть, також у нас, почитай, все»[4]) тунеятцы суть, о чем писана есть, что корень всем злу празность, к тому ж у нас, почитай, все из поселян, то что оставили явно есть не точию отреклись, но приреклись доброму и доволному житию, ибо дома был троеданник, то есть дому своему, государству и помещику, а в монахах все готовое, а где и сами трудятца, то токмо волные поселяне суть, ибо токмо одну долю от трех протиф поселян работают, прилежат оне ли разумению божественного писания и учения всячески нет, а что говорят молетца, то и вси молятца, что же прибыль опществу от сего, воистинну токмо старая пословица «Ни Богу, ни людом», того ради, находитца иной способ жития праздным сим непразной, но богоугодной еже служити прямым нищим, престарелым и младенцом, ибо на многих местех Святое писание сие не токмо похваляет, но и узоконяет, а наипаче сим Спаситель Христос во многих местех и в день праведного его суда грозит муками непослужифших нищете, и сам идыи на смерть учеником последнею службу умовением ног учинил, и чинить велел и сия служба есть много неравно, но превосходнейшая не точию нынешего монашества, но и самого совершенного древняго, ибо хотя и доброй путь древние сей имели, но яко от человек установленный, сей же от Бога есть повеленный»*. 5. Об образовании духовенства:  «На 2 пункт. 1. Для архиерейства и протчих сего надлежит учинить семинарии, которым быть в двух местах – здесь устроить дом такой, а на Москве или старой Спаской, или иной манастырь, а лутче б, кажетца, в Кремле, яко не людное место. 2. А которые выучетца и лет смыслу достойных будут, таких постригать. Сие кажетца противно правде, да буде инова способу не сыщетца, лутче из двух зол ляхчайшее выбрать, и отсылать в Нефской манастырь; також ныне, пока такими заведутца, искать хотя неученых, но писание ведущих и доброй совести людей из монахоф, и из светских в монахи, и оным уже иной путь определить прет другими монахи, понеже сие не для монашества, но ради учения людем и таин церковных определяютца, монашество же по нужде правил толко, а к сему служение не нужное, и ежели возможно, то облехчить их в обещании»[5]**; 6. Объявление к указу от 31.01.24 «Определение о монастырях»[6]. 7-8. Резолюцию на челобитную И.И.Бутурлина об объявлении в Сенате указа о пожаловании владений согласно указу марта 1718 г.; о передаче ему дачи Ивана Нарышкина в Копорском уезде, «село Спасское, Орлино тож з деревнями»[7]; 9-10. Сенату указ: «Чтоб в секретари не из шлехетства не брат[ь], дабы потом могли в асессоры, советники и выше происходит. Буде же из подяческого чина хто какое знатное дела покажет и заслужит, то таких с сенатского свидетельства производит и чтоб хто будет секретарем из таких, чтоб дават шляхетство, как и в воинской службе, хто в прапорщики пожалован»[8]***; подписал главу 50 Генерального регламента[9]; 11. Сенату указ требовать регулярных рапортов об обучении камер-юнкеров и о состоянии фабрик и заводов[10] (см. ниже резолюции); 12. Сенату указ о разрешении, в связи с недородом, ввозить иностранный хлеб по пониженной пошлине[11]; 13-14. Резолюции об отпуске денег из соляных: на нужды Городовой канцелярии; И.М.Шувалову в Выборг на подряд стройматериалов[12]; 15. Резолюция на ведение донского атамана Андрея Лапатина о выдаче денег казакам, переселяемым в Астрахань[13]; 16. Заметки: «прикащиком в выборе земских комиссаров не быть»; о бечевнике, о сносе амбаров в новой крепости[14]; 17. Резолюции на докладном реестре: «(1.)Чтоб в Сенате репортовали о всех обретающихся в науках, также о фабриках и манифактурах. (2) Кто в противность указом станет бить челом (резолюция «Повременить»). (3) Из регламента глава 50. О секретарях, чтоб были из шляхетства. (4) О подозрениях на судей. (5) Из лифляндцов и эстляндцов каким образом полк набирать. (резолюция: «Разложа по гакам»[15]). (6) О хлебе чюжестранном по доношению атаманскому. (7) К подписанию Инструкция Комерц-колегии. (8) Устав таможенных служителей. (9) Тариф»[16]. 18. Морской торговый регламент и устав[17]; 19. Тариф привозных и отвозных товаров[18]****; 20. Регламент Коммерц-коллегии (подписи: П., П.И.Ягужинский, И.И.Бибиков)[19]; Дополнительная 50-ая глава Генерального регламента[20]; 21. Сенату указ «чтоб в Сибири кавали железо на стволы. Для угольного женья определить уезду людей, також для воски угля к заводам. Определить лекаря и с медикоментом» и др.[21]; 22. Указ о переводе 1000 семей донских казаков на Аграхань и Гребени[21 а]; 23-24. Ассигнация из соляных денег на покупку олова и свинца для фонтанных труб «в наш ревельский огород», а также И.М.Шувалову на покупку бревен и досок «к строении ревелского нашего дому».[РГАДА. Ф. 9. Оп. 1. Кн. 17. Л.28 об.].

Разные письма и бумаги: сенатский указ о приеме старых денег в подати и отсылке их на денежные дворы[22].

Комментарий.

* Пожалуй, в истории взаимоотношений государства с церковью не было более жесткого указа. П. не ограничивается общими рассуждениями, которые сводятся к тому, что современные монастыри далеко уклонились от первоначальной идеи монашеского жительства, а диктует конкретные меры, которые (если бы П. вскоре не умер) привели бы к превращению монастырей в институции призрения[23]. Предстояло расписать всех нищих и отставных солдат по монастырям, где устроить для них госпитали и лазареты, а монахи и белое духовенство при монастырях превращались в обслуживающий персонал для «надзирания», причем предписывалось «монахом служащим келей особливых не иметь, но чюланы в тех же болницах». «Пристраивали» и причт: «Слушкам быть для приказных дел и в прикащиках, а нелишним», настоятелю монастыря следовало «дважды в день пересмотреть лазарет, переменяя времена, дабы не знали когда будет». Одновременно для сирот устраивались училища, «где обучать грамоте, цыфири и гиометрии». Предполагалось, «всех сирот обоего пола принимать обоих сортоф, то есть без призрения после родителеф оставших, и подкидышей или явленных таких, которых воспитывать мужеского до 7 лет, а потом отсылат в школы определенные, а женска пола обучать грамоте, також следующих мастерств – пряжи, шитья, плетения кружеф, для чего надлежит выписать из Брабандии сирот, которые выучены в манастырях». При этом устанавливался жесткий режим жизни в монастырях: «Жалованья и пищи никому не иметь, кроме общества и оттоль казначею давать потребныя по уставу кому что». Ограничивался и выход из монастырей: «Исход из манастыря крепче положить. И последней. Которые манахи отсанутца за числом служения, таким отвесть манастырские земли, дабы сами хлеб себе промышляли, и когда уполые места будут у служащих, то вписавать из сих». Все эти правила распространялись и на женские монастыри, причем вход в монастыри ограничивался: «В девичьих манастырях зделать ходы с улиц к церквам, которые на вратах, дабы туды приходиди слушать пение, а не на манастырь и зделать хоры для пения в тех манастырях, где сироты определены, а в протчих женских лутче попам и дьякам петь»[24]. Несомненно, что к этому указу имеет прямое отношение трактат Феофана о необходимости труда в монастырях (без даты), как и его «мнение» о полезности обучения монахов мастерствам и подготовке ученых монахов[25]. Указ П. по-разному оценивается в литературе. Авторы, принадлежащие к церкви однозначно осуждают идеи П. Мне кажется, что в рамках построения «регулярного государства» с характерным для него полным, детальным и назойливым подчинением всех подданных воле государя, существование людей в особом, мало зависимом от земных владык режиме жизни было невыносимо для П. К тому же он опасался оппозиции в лице грамотных, образованных и влиятельных для паствы монахов. В.М.Живов, опираясь на идеи книги Ф.Горского о т.н. «дисциплинарной революции» в раннее Новое время, видит в борьбе П. с монашеством проявление «религиозного дисциплинирования», состоявшего в утверждении служения государству и государю как высшей добродетели при уничтожительной дискредитации традиционных путей спасения. «Приравнивая монашество к тунеядству <…>, Петр и на спасение через заступничество святых, помощь чудотворных икон, молитвы юродивых и т.п. смотрел, несомненно, как на вредные заблуждения, отвращающие его подданных от верного служения государственным интересам»[26]. Не без юмора Р.В.Реброва заметила, что этим указами П. «разрешил давний спор между Иосифом Волоцким и Нилом Сорским о нестяжательстве. Причем, Петру удалось вывести золотую середину и обратить монахов на принесение пользы государству – то, за что ратовал Иосиф Волоцкий – за приумножение благосостояния для общественной и церковной пользы, при этом Петр лишил собственности все монастыри, к чему, собственно, и призывал Нил Сорский»[27]. Примечательно наблюдение И.Н.Шаминой, заметившей, что оформившееся в этих текстах отношение к монаршеству проявилось уже в начале церковной реформы. Оно отразилось в наказах переписчикам, посланным в 1701 г. из Монастырского приказа описывать монастырское имущество (Шамина. Практическая реализация. С. 68).         

** К этим документам относится наброски указов о монастырях (без даты), начинающиеся словами: "Определение учинить следующее: 1. Наставнику монастыря с управители"[28], а также черновой набросок об ограничении числа монахов в монастырях и обязанности их трудиться[29].

*** Этот указ, позволяющий секретарям получать дворянство, по мнению исследователей, ставил цель сохранить дворянский характер бюрократии. По мнению Л.Ф.Писарьковой этот указ был «уступкой недворянским слоям бюрократии, предпринятой в условиях дефицита кадров для поощрения  наиболее опытных и достойных приказных. Однако влияние этого закона на состав было более значительным, чем предполагалось при его принятии. Секретарская должность стала мостиком, соединившим две отдельные, по замыслу законодателя, служебные лестницы и получила особую притягательность для лиц, не имевших дворянства. Закон 1724 г. можно сравнить с миной замедленного действия, заложенной в основание гражданской службы самим ее создателем. Слабые стороны петровской организации гражданской службы в полной мере проявились при его преемниках»[30]. Кажется, что автор излишне драматизирует ситуацию, как бы упрекая П. за «разжижение» дворянской бюрократии представителями недворянского звания. П. делал это сознательно, выдвигая принцип «знатность по годности считать».  

*** Тариф являлся одним из важнейших документов петровской эпохи. Главный смысл его был протекционистский. Он поставил размер пошлины на ввозимые иностранные товары в прямую зависимость от спорсобности отечественной промышленности обеспечить таким товаром рынок. Реакция на него иностранных купцов была однозначно негативна. Голландские купцы через близких к П. предпринимателей Ивана Люпса и Хармена Мейера (они имели исключительное право осуществлять платежи Швеции по Ништадскому мирному договору) пытались отсрочить введение тарифа хотя бы до конца 1724 г. Но тщетно: отвечая на жалобы голландского резидента касательно пошлин, А.И.Остерман жестко ответил, что российский монарх ни с кем не заключал торгового договора, поэтому волен делать все, что ему угодно. Между тем, переговоры велись годами, но Х. Конингсбрюгге считал, что причина бесплодности их в том, что «в обмен на возможные льготы для своих купцов Голландия не предложила ничего существенного» [31]. Подр. о Тарифе см.: Лодыженский К.Н. История русского таможенного тарифа; Козинцева Р.И. Выработка первого русского таможенного тарифа. С. 154-194;; Шумилов. Торговля и таможенное дело; Минаева, Хребтов. Участие военнослужащих. С. 18-27.

[1] ПЖПВ. 1724 г. С. 37; ЗА. 1. С. 512-513.

[2] МИРФ. 4. С. 622.

[3] РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л. 182-183; РИО. 11. С. 536; КПБ. 106. Л. 288.

[4] КПБ. 106. Л. 292.

[5] РГАДА. Ф. 9-2. Оп. 2.  Ч. 1.Д. 31. Л.   94-119;ЗА. 2-3. С. 425-432 (4 редакции), 437-442; КПБ. 106. Л. 292-295.

[6] ЗА. 1. С. 141-142; см. также ЗА. 2-3. С. 427-433, 437-442.

[7] РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л. 181; КПБ. 106. Л. 295; Баранов. Архив. 1. С. 125.

[8] РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л. 110-112 (черновик и беловик); ЗА. 1. С. 264-265; ЗА. 2-3. С. 78; ПСЗ. VII. № 4450. С. 226-233; КПБ. 106. Л.297-об., 309-341.

[9] РГАДА. Ф. 9-2. Оп. 2.  Ч. 1.Д. 33. Л. 48; КПБ. 106. Л. 298-299.

[10] РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л. 133, 136; ЗА. 2-3. С. 664-665; ПСЗ. VII. № 4447. С. 225-226; КПБ. 106. Л. 301.

[11] РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л. 179; ПСЗ. VII. № 4454. С. 249; КПБ. 106. Л. 302. См.РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л.137.

[12] КПБ. 106. Л. 343.

[13] КПБ. 106. Л. 303-304.

[14] РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л.  184; КПБ. 106. Л. 305.

[15] ПСЗ. VII. № 4446. С. 225.

[16] КПБ. 106. Л. 300-об.

[17] ПСЗ. VII. № 4451. С. 233-241; КПБ. 106. Л. 306.

[18] РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л. 106-130 об.;  ПСЗ. VII. № 4452. С. 241. См. Книгу тарифов; КПБ. 106. Л. 307.

[19] РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л. 113-130 об. Тариф – л. 131-164; ПСЗ. VII. № 4453. С. 241-249; КПБ. 106. Л. 308.

[20] РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л. 109; ЗА. 1. С. 512-513.

[21]  ЗА. 2-3. С. 665. См. выше пункт 4.
[21а ]РГАДА. Ф.1452. Оп. 1. Д. 26. Л. 189; см. ПСЗ. VII. № 4462. С. 252.

[22] ПСЗ. VII. № 4448. С. 226.

[23]  Подр. см.: Азизбаева. Несколько заметок. С. 19-21.

[24] Верховской. Учреждение Духовной коллегии. 2. С.  128-151;  ПСЗ. VII. № 4450. С. 231-233; КПБ. 106. Л. 292 об. 289-290; Чистович. Феофан Прокопович. С. 709-718.

[25] ЗА. 2-3. С. 434-436.

[26] Живов. Дисциплинарная революция. С. 338-339.

[27]  Реброва. Реформирование монастырей. С.41.

[28]  ЗА. 2-3. С. 426-427. См. ЗА. 2-3. С. 435-436.

[29]  ЗА. 2-3. С. 445.

[30] Писарькова. Государственное управление. С. 177.

[31] Конингсбрюгге. История потерянной дружбы. С. 218-219, 243.