06.01.1708, вт., Богоявление. П. в Преображенском.

П., отслушав вечерню с понедельника на вторник в Преображенском, приехал на двор к А.Р.Стельсу и «изволил тут быть, пока все собрались кому ехать в путь». Затем двинулся на Можайск, Вязьму, Дорогобуж, Смоленск. Согласно ГСВ П. выехал из Москвы в Смоленск 06.01 и прибыл в Смоленск или 07 или 08.01[1]*.

Письма и бумаги П.: кн. М.П.Гагарину письмо из Можайска с распоряжением выписать из Англии и Голландии стекольных дел мастеров[2].

Комментарий.

* Как всегда, действия Карла XII стали неожиданными для П. Однако на этот раз П., прося А.В.Кикина позаботиться о Екатерине, понимал всю серьезность положения – шведы двинулись в свой, как оказалось вскоре, главный поход на Москву. П. знал, что предстоит острая, тяжелая борьба с выдающимся полководцем, государем, презирающим дипломатию, с человеком, с которым нельзя договориться. К началу 1708 г. П. много знал о бескомпромиссности шведского короля, который отвергал одну за другой все мирные инициативы П., как прямые, так высказанные через посредников, сколь бы солидными (Франция, Австрия и др.) они не были. Самое важное, что Карл XII не доверял П., который, как считал король, некогда по пустячной причине вероломно нарушил мир и все данные им накануне похода на Нарву 1700 г. гарантии этого мира. Карл XII, как говорили его дипломаты, на мировую с П. никогда не пойдет, «пока все опасные как в гражданском, так и в военном отношении методы этого государства и его соседей не переменятся коренным образом и, вместе с тем, пока корона шведская не создаст себе путем насильственного ослабления его (П. – Е.А.) державы реальной безопасности». Карл Пипер говорил, что даже возврат к довоенной ситуации (возвращение Ингрии и пр.) для безопасности Швеции с востока будет недостаточен, т.к. в любой момент русские могут повторить нападение 1700 г. Как писал В.Е.Возгрин, «важен для историка дипломатии сам подход Карла XII к проблеме заключения мира: основываясь на фактах нарушения (с его точки зрения) царем ряда им же данных гарантий, король делал вывод о невозможности любых компромиссных решений, основанных на договорах с Россией до победы над ней. Отсюда, очевидно, следовал вывод – безопасность Швеции в будущем немыслима без разгрома русской армии, замены царя (предположительно Я[куб]Собеским), возможно, раздела страны на мелкие государства, зависимые от Швеции, и возврата боярской аристократии былого влияния»[3]. Информация об этих планах была получена П. от Августа II, который в 1707 г. беседовал со шведским королем на эту тему. Ко всему прочему, Карл XII, якобы, обещал ему Россию «на польском основании учредить» и отменить в ней все европейские нововведения в военном деле[4]. Безусловно, Карл XII и многие другие (если не все) правители Европы считали Россию азиатской страной, в борьбе с которой не действуют принятые международные нормы права. Сам П. не раз (в зависимости от конъюнктуры) менял возможные условия заключения мира, и только в одном был непреклонен: СПб останется за Россией навсегда. Для шведов же был неприемлем сам (кстати, уникальный в мировой истории) факт основания противником на земле, уже почти столетие бывшей в составе Шведского королевства, освященной множеством русско-шведских договоров, нового города, объявленного к тому же (задолго до заключения мира) столицей Российского государства. Следовательно, борьба предстояла не на жизнь, а насмерть – до полной победы одной из сторон.

[1] ГСВ. 1. С. 137. 277; ПЖПВ. 1708 г. С. 1. 33.

[2] ПБП. 7-1. № 2140. С. 4.

[3] Возгрин. Россия и европейские страны. С. 204-205.

[4] Устрялов. Петр Великий в Жолкве. С. 6; Артамонов. Полтавское сражение. С. 167.