«Им необходимо знать, что сейчас они на нашей территории»: подданство на русском Дальнем Востоке, 1860-1900

13 ноября в рамках регулярного семинара «Границы истории»  состоялось выступление Сергея Глебова, приглашенного профессора из Амхрест и Смит колледжей (США), с докладом «Им необходимо знать, что сейчас они на нашей территории»: подданство на русском Дальнем Востоке, 1860-1900.

В центре внимания в докладе находился анализ колониальных сценариев, развивавшихся во Владивостоке по отношению к китайским подданным со второй половины XIX  века.  Каким образом регулировался вопрос подданства и управления на Востоке империи в условиях, когда большинство населения являлось иностранными, в первую очередь, китайскими подданными? Какую роль в формировании концепции «имперского подданства» сыграли идеи расы и государства, и насколько эффективна была система поддержания отдельных подданств? Эти вопросы подробно разбирались и в самом выступлении, и в последующем обсуждении.

В качестве отправной точки дискуссии автор привел фотографию начала ХХ века, изображающую семью американского адвоката, жившего во Владивостоке, в окружении китайской прислуги. Сергей Глебов обращает внимание, что стилистика изображения более напоминает атмосферу американского юга: семья, комфортно сидящая в изящных креслах, окружена прислугой другой расы. Подобные фотографии можно интерпретировать как иллюстрацию сценария колониального порядка на Дальнем Востоке Российской империи по отношению к китайским подданным, которые были неперсонифицированны, как и рабы в США. Описания расовой сегрегации и жестокого обращения с китайскими подданными можно найти и в этнографических описаниях Приморского региона на рубеже веков. По мнению докладчика, все это свидетельствует о расовой характеристике общества, возникшей на российском Дальнем Востоке во второй половине XIX столетия.

С одной стороны, эти проблемы вписываются в более широкие дискуссии о режимах подданства в Российской империи. Многие авторы утверждают, что в случае Российской империи вернее говорить не о гражданстве, а о подданстве, поскольку последнее не предполагало автоматического наделения особыми политическими правами, означая лишь факт принадлежности к политическому телу. В качестве примера С.Глебов приводит тезис Эрика Лора о том, что главным принципом Российской империи было «привлечь и удержать» население, находящееся на инкорпорированных территориях. Потому, зачастую, это население почти автоматически становилось подданными. В то же время, Джейн Бурбанк в работе «Имперский правовой режим» постулирует отсутствие в империи универсального понятия гражданства, вместо чего отношения с государством строились через принадлежность субъекта к определенной социальной группе,  благодаря чему он наделялся особыми правами и обязанностями. Таким образом выстраивались только коллективные отношения индивидов с государством.

Однако Глебов справедливо замечает, что ситуация, сложившаяся на Дальнем Востоке во второй половине 19 века сложно вписывается в эти схемы и является экстраординарным случаем: население, проживавшее на территориях, вошедших в состав империи, не стало автоматически российскими подданными. После инкорпорирования они были трансформированы в иностранных подданных на территории империи, образуя при этом подавляющее большинство населения приморского региона.

Подобный режим стал следствием двух договоров между Российской и Цинской империями 1856 и 1860 годов, изменивших границы между империями, в результате чего к России отошел приморский регион. Экстраординарность договоров заключалась в том, что они фактически постулировали экстерриториальность региона: оставшиеся в нем подданные Цинской империи продолжали находиться под ее юрисдикцией, более того, все подданные империи Цин, проживавшие на инкорпорированных территориях, имели право продолжать экономическую активность без вмешательства со стороны русской администрации.

В ходе доклада Сергей Глебов приводил многочисленные следствия подобной ситуации и попытки властей ее регулировать. В первую очередь, русским чиновникам было крайне сложно контролировать регион: мало того, что китайские подданные радикально превосходили в численности русское население (по данным на 1883 год, во Владивостоке из 9 тысяч населения около 3 тысяч составляли русские подданные), но и процесс регулирования границ  в это время практически не был отлажен. Вследствие этого ежегодно несколько тысяч сезонников в ходе промыслов свободно перемещались между границами государств. Таким образом, китайцы практически контролировали экономику региона, вели промыслы вдоль всего побережья, были основными потребителями еды и ежедневных нужд, и при этом их деятельность почти не регулировалась российской администрацией.

По мнению докладчика, до определенного момента русской администрации было  относительно  комфортно в подобных условиях из-за опасений, что вмешательство может привести к восстаниям со стороны китайских подданных. Так произошло в 1868 году, когда попытка остановить незаконную с точки зрения российских чиновников золотодобычу привела к вооруженному конфликту между китайскими и российскими подданными на Дальнем Востоке, послужившему началом Манзовской войны.

С конца XIX века местная администрация стала предпринимать более решительные шаги, которые, с одной стороны, не приводили к желаемым серьезным изменениям, однако только усилили расовую риторику власти и общества в регионе. К примеру, после организации приамурского генерал-губернаторства в 1884 году первый генерал-губернатор барон А.Н.Корф неоднократно пытался установить новый порядок управления территорией, чтобы поставить под больший контроль регион и систему народонаселения. По его инициативе было проведено несколько совещаний местных «сведущих людей», на которых неоднократно поднимались вопросы регулирования деятельности китайских подданных. Подобные обсуждения проходили в рамках расового дискурса «китайской опасности и вредоносности» для региона.

Однако предпринятые в результате административные меры, усложнявшие положение китайских подданных на территории российского Дальнего Востока, не приводили к полному решению проблемы. Так, попытки введения несуществующей на тот момент сложной и дорогостоящей системы паспортного и визового контроля для китайских подданных на территории империи на практике показали фактическую невозможность полного учета всех иностранных подданных. Следующим шагом в развитии колониального сценария явилось выделение в пределах Владивостока района, за пределами которого китайским подданным было запрещено селиться, а также запрет владения собственностью в регионе. Однако реально воплощать многие ужесточающие меры было предельно сложно. Потому, несмотря на попытки введения паспортной системы и другие ограничительные правила для китайцев на Дальнем Востоке империи, к 1897 году пропорция иностранных подданных  все еще была очень велика и, скорее всего, даже возрастала.

Таким образом, проанализированный С.Глебовым материал свидетельствует о том, что на российском Дальнем Востоке во второй половине XIX века возникла новая система управления людьми на инкорпорированных территориях. Китайцы не только не стали русскими подданными, но и  не имели никаких шансов стать ими, получить права. Более того, сложившаяся в подобной колониальной ситуации расовая риторика в аргументации российских чиновников позволяет проводить  параллели с американским опытом. К тому же, в качестве гипотезы Сергей Глебов заметил, что именно усиление расовой риторики и дискриминационных мер в отношении китайцев подготовили условия для жестоких вооруженных столкновений между российскими и китайскими подданными в 1900 году во время боксерского восстания, а также их физического перемещения и вытеснения, произошедшего уже в 1930-е годы. Общность в данном случае прослеживается и на уровне идей, и в практиках: в то время как до революции идея была, но было сложно придать ей воплощение, после революции расовая риторика, на протяжении нескольких десятилетий позиционирующая китайских подданных в качестве опасных элементов, которым там не место, приобрела практическое  выражение.

Выступление Сергея Глебово завершилось оживленной дискуссией, в ходе которой  затрагивались и частные моменты, и более концептуальные вопросы колониальных практик на Дальнем Востоке империи.

 

 

Отчет подготовила Екатерина Калеменева