Amnesty International и диссидентское движение в Советском Союзе

14 ноября в рамках научно-исследовательского семинара “Границы Истории” Центра исторических исследований и факультета Истории НИУ ВШЭ Санкт-Петербург выступил Бенджамин Натанс, профессор факультета Истории Пенсильванского университета, с докладом на тему: “Amnesty International и диссидентское движение в Советском Союзе”.

Семинар был организован в сотрудничестве с Факультетом Свободных искусств и наук СПбГУ и порталом исследователей империи и национализма net.abimperio.net

Бенджамин Натанс является автором публикаций и монографий по истории Российской Империи и Советского Союза, еврейской истории в Европе и России и истории прав человека. За свою работу «За чертой: Евреи встречаются с позднеимперской Россией» (Beyond the Pale: The Jewish Encounter with Late Imperial Russia) Бенжамин Натанс получил сразу несколько премий: Koret Prize по Еврейской истории, Vucinich Prize по Истории России, Евразийским и Восточно-европейским исследованиям, Lincoln Prize по Истории России, а также стал финалистом National Jewish Book Award по Истории.

Этот доклад является частью большого исследовательского проекта, посвященного движению правозащитников в СССР в 1960-x годах, в то время, когда дискурс о правах человека переживает своего рода глобализацию. Как отмечает докладчик, эта тема может рассматриваться как в поле интеллектуальной истории, где фокус делается на идее прав человека, так и в поле глобальной истории, предметом исследования которой часто становятся негосударственные организации, выходящие за границы национальных государств и империй. В своем докладе Натанс использовал методы глобальной истории, чтобы понять, как взаимодействовали между собой Amnesty International и советские негосударственные организации, как на базе этого взаимодействия возникало новое, глобальное гражданское общество, кем были его граждане и каков был язык их взаимодействия.

В 1973 году Amnesty International, ведущая неправительственная правозащитная организация времен Холодной войны, оказалась в сложной ситуации: группа московских диссидентов запросила у нее официального признания в качестве первого отделения Amnesty International в социалистической стране. Несмотря на то, что одним из приоритетов Эмнести было уничножение полярности мира, то есть устранение антагонизма между государствами, являющегося продуктом Холодной войны, в первые десять лет своего существования в нее входили только Европейские государства, преимущественно участники НАТО: США, Канада, Великобритания, Германия, Нидерланды, Франция, Италия. Эмнести провозглашала “освобождение” “забытых узников” (“prisoners of consciousnes”) из западного капиталистического мира, социалистического (Второго мира), а также развивающихся стран (Бывших колоний). Как видно по такой детерминации, они сохраняли полярности, сформированные после Первой мировой войны, а также воспроизводили демаркационные линии эпохи Холодной войны. Самой большой проблемой для работы такой организации, как отмечает докладчик, была ограниченность информации о двух главных коммунистических странах мира - СССР и КНР.  Однако в конце 1960-х через тексты самиздата к Эмнести хлынул поток информации из Советского Союза. В частности, большой объем информации поступал из неподцензурного правозащитного бюллетеня “Хроники текущих событий”, который стал выпускаться с 1968 года. В “Хрониках” можно было узнать о манифестациях, арестах, судах и даже о состоянии психиатрических учреждений и лагерей. Поток информации способствовал успешной работе Эмнести,  и к 1980 году по всему миру существовало около 680 отделений этой организации занимающихся проблемами 500 “забытых узников” СССР. Докладчик заострил внимание на том факте, что советское отделение Эмнести повлияло на становление рутинных практик организации, а также подтолкнуло движение к институализации и формализации ряда таковых.

В 1970е годы флагману Эмнести Шону Макбрайту удалось лично встретиться с представителями  ассоциации советских адвокатов - советской общественной и негосударственной организацией. Как отмечает докладчик, это событие послужило первым шагом на пути преодоления предрассудков, сформированных в контексте Холодной войны, ведь представители противоборствующих блоков часто полагали, что общественные организации противника - это всего лишь правительственные марионетки. Так, в советских медиа пропагандировалась позиция, которая заключалась в том, что Эмнести - это организация, созданная для манипуляции общественным мнением в европейском мире. Именно поэтому появление Шона Макбрайта на Мирной конференции, посвященной правам человека в СССР в 1973 году в корне изменило характер отношений и положило начало сотрудничеству американско-европейских и советских негосударственных организаций. Именно тогда Эмнести начала активную деятельность на территории СССР. В этом же году секретарь Эмнести в Лондоне получил телефонный звонок от Андрея Твердохлебова, молодого физика и протеже Андрея Сахарова. Твердохлебов переводил на русский хроники Эмнести, издав 4 тома самиздата. Этот телефонный звонок был записан и прослушан на конференции Эмнести в Вене. Между Эмнести и советскими диссидентами стало налаживаться стабильное взаимодействие.

Докладчик отмечает, что понимание современниками того, чем на самом деле является Эмнести, во многом было cформированно Валентином Турчиным, советским компьютерным разработчиком и кибернетиком. Он написал книгу, изданную в Нью Йорке в 1978 году, под названием “Инерция страха. Социализм и тоталитаризм”, в которой отмечается, что успех международной деятельности Эмнести должен привести к деполитизации представлений о гражданских правах личности и переводу их в область общечеловеческой нравственности.

Бенджамин Натанс делает особый акцент на том, что несмотря на то, что Эмнести стремилась стать международной организацией по защите прав человека в глобальном мире, она, однако, оставалась продуктом НАТО: в 1973 году существовало 1817 локальных представительств Эмнести по всему миру, в то время как только 16 из них не работали в странах НАТО.

После долгих споров о том, давать ли разрешение советским диссидентам на организацию самостоятельного представительства Эмнести, или нет, решено было признать, что отказать им в этом невозможно, ведь это нарушило бы принципы организации. Подводя итоги, докладчик отметил, что с точки зрения глобальной истории, феномен советского диссиденства часто вписывают в контекст международного молодежного движения 1960-х годов. Тогда как он сам скорее полагает, что это движение не должно рассматриваться как часть молодежного движения, но, напротив, должно быть вписано в контекст движения негосударственных организаций. Когда советские диссиденты решили участвовать в работе Эмнести как ее часть,но не как ее подопечные, стало ясно, что модель негосударственной организации воспроизводима не только в рамках стран НАТО. Единственная проблема, которая стояла перед советскими и американско-европейскими негосударственнми организациями – это поиск релевантного языка для заключения соглашений. Как утверждает докладчик, процесс поиска этого специального языка был сильно подорван в годы Перестройки. Анализируя инцидент 1973 года, Бенджамин Натанс размышляет о том, что происходит в тех случаях, когда местные правозащитники, ранее воспринимаемые глобальной организацией в качестве жертв, стремятся стать равными партнерами в осуществлении «универсальных норм».

На последовавшей за докладом дискуссии был задан вопрос о том, как Бенджамен Натанс интерпретирует идею Валентина Турчина о деполитизации гражданских прав личности и перенесению их в сферу общечеловеческой нравственности: как нечто специфически русское или как результат полуусвоения западных текстов. Докладчик пояснил, что идеи человеческих прав, по мнению Тульчина, должны существовать вне поля политики, так как они или являются естественными и не нуждаются в политической системе или являются чисто моральными проблемами. Поэтому права личности не могут зависеть ни от демократии, ни от социализма. Также докладчик пояснил, что эта идея не была специфически русской, просто Тульчин особенно заострил ее в своей книге, отчего она кажется более самобытной, чем она есть на самом деле.

Далее из аудитории поступил вопрос о прояснении того, почему исследование начинается только во второй половине 1960-х годов, но не ранее. Докладчик ответил, что, хотя Эмнести не была единственной правозащитной оргнаизацией, действовавшей в то время, ее архив оказался для него золотой жилой и заставил сконцентрироваться именно на этой организации. Это был архив Эмнести в Амстердаме, наиболее структурированный и наполненный множеством примеров именно по периоду со второй половины 1960-х годов. К тому же тексты самиздата, с которыми он также работал, начали достигать штаб-квартиры Эмнести в Лондоне только к 1966 году.

На дискуссионном поле также был освещен вопрос о специфичности языка, с помощью которого в середине 1960-х начинает формулироваться дискурс о денатурализации прав человека. Докладчик пояснил, что главный смысл, который хотели донести деятели правозащитных оргнаизций, используя этот язык, заключался в том, что отмена рабства не предполагала переосмысления также и моральных принципов, по которым жило общество. Отталкиваясь от положений Всеобщей декларации прав человека 1948 года, глобальное сообщество правозащитников формулировало главную цель своей работы - “освобождение сознания” (“liberation of minds”). Конечно, язык, на котором говорили о всеобщих правах, сам по себе должен был быть денатурализирован. А его специфичность, способствовавшая распространению этих идей по всему миру заключалась в его минималистичности и доступности, которая помогла бы быстрому усвоению и простому распространению принципов новой нравственности.

Также из аудитории поступил вопрос о роли науки и ученых как профессиональной группы в описанном процессе либерализации прав личности. Бенджамен Натанс ответил, что большая часть основателей лондонского отделения Эмнести состояла преимущественно из юристов и писателей. Однако все представители отделения Эмнести в Москве, которых исследователь упомянул в своем докладе,  занимались наукой: физикой, кибернетикой, математикой. Действительно, многие из них видели в строгой науке подтверждение общественных законов, касающихся позитивного права.

В ходе дискуссии было отмечено, что рассматриваемый период в целом является переломным для СССР: 1960-е – 1970-е – это время отказа от тоталитарного государственного устройства при Сталине и пересмотр программы социализма. Это отчетливо прослеживается как в вышеупомянутой книге Валентина Тульчина, так и в идеях, высказываемых другими советскими правозащитниками.

Также на дискуссионном поле был задан вопрос о существовании специфических практик в работе московского отделения Эмнести. Докладчик действительно находит, что в работе моковских правозащитников существовало огромное количество процедур. Достаточно только обратиться к замечательным мемуарам Людмилы Алексеевой, в которых в шутливом тоне описывается, как уважаемые академики собирались вместе и тратили добрую половину времени, обсуждая регламент, перед тем, как перейти непосредственно к обсуждению повестки дня. Несмотря на это, участники Эмнести в Москве были прекрасно осведомлены о том, как устроена работа других представительств организации, так как они получали четкие инструкции о том, как должен идти рабочий процесс. Докладчик сомневается в том, что в московском представительстве имели место какие-либо отклонения от общепринятого регламента.

По окончании дискуссии Бенджамен Натанс резюмировал, что важно понимать следующее: ни Эмнести, ни советские диссиденты не хотели захватить политическую власть, они хотели лишь выстроить параллельную реальность коммунистическому обществу и сознанию. Их целью, скорее, было влияние на правительство,  чем установление собственной гегемонии.




Подготовила Литвиненко Ксения