Алексей Маслов: «Азия очень быстро изменяется, поэтому и наши подходы к Востоку должны изменяться»

Профессор Алексей Александрович Маслов – известный синолог, директор Института Дальнего Востока РАН – возглавляет академический совет программы «Бизнес и политика в современной Азии». Он принимает непосредственное участие в формировании концепции программы и ее развитии. В интервью редакции сайта программы Алексей Александрович поделился мнением об актуальных проблемах в современном востоковедении и перспективах для выпускников этого направления.

– Алексей Александрович, Вы давно изучаете Китай и страны Азии. Как Вы считаете, какие события можно считать ключевыми для этих стран в XXI веке?

– XXI век, на самом деле, для нас только начался, поэтому ключевые события произошли все в конце XX века и распространились на XXI век. Самое главное событие XXI века в Азии, конечно, это изменение статуса Китая. И хотя он начал меняться и до этого, в реальности выход Китая в передовые страны не только в области экономики, но и в плане технологий, конечно, меняет полностью конфигурацию мира. Плюс, китайская программа «Один Пояс, Один Путь» вообще приводит к глобальным изменениям осмысления нашего мирового пространства.

Второе очень важное событие в Азии – это, на мой взгляд, восстановление российских позиций на азиатском рынке. Россия пытается стать одним из важнейших игроков в Азии, но это не всегда удается, так как существуют объективные сложности. Например, тяжелое наследие 1990-х годов. В то же время Россия активно возобновляет связь не только с Китаем, но и со странами Юго-Восточной Азии, предлагает концепцию единого Евразийского пространства. Кроме того, Россия пытается восстановить свои связи и влияние на Ближнем Востоке, то есть Россия возвращается в качестве важного игрока на азиатском рынке.

Третий момент – это, конечно же, попытка изменить статус за счет атаки США на Китай. В реальности, конечно, это попытка изменить концепцию глобализации – сделать новую глобализацию без Китая. И мы видим теперь, что если раньше противостояние шло между Советским Союзом и США, то есть это было, грубо говоря, западное противостояние, а страны Азии были на периферии, то сегодня мы видим, что как раз удар по Китаю, во многом, это удар по возрождению Азии. Все эти события, на самом деле, на мой взгляд, просто заметно ускоряют время – то, что раньше тянулось очень долго, сегодня ускоряется и, соответственно, требуется новая подготовка специалистов, студентов, которые работают с Азией.

– Поговорим о современном востоковедении. По Вашему мнению, какие вопросы наиболее актуальны для изучения в настоящее время?

– Дело в том, что Азия очень быстро изменяется, соответственно, и наши подходы к Востоку должны изменяться. Они не должны отрицать старые школы и, тем более, торпедировать изучение классической истории, литературы, филологической традиции, но мы должны понимать, что сегодня востребованность проявляется уже к другой категории востоковедов.

Как следствие, мы должны как можно больше изучать современные процессы, причем не абстрактно, не просто геополитика и геоэкономика, а, например, финансовые, политические элиты в разных странах Азии, различные клановые и внутренние связи. Мы должны изучать подробно социальные изменения, в том числе изменения в психологии, в культуре: от кинематографа и телевидения до нового образа идеальных героев и идеального поведения. Мы должны вводить новые курсы по бизнесу и предпринимательству, хотя часто вместо этого читаются курсы по экономике – но мы должны понимать, что мы должны готовить востоковедов, которые способны решать практические вопросы в Азии. Наконец, совсем по-другому должна быть построена работа с информацией. Если раньше было достаточно найти один источник, перевести его и на этом ученый жил всю жизнь, то сегодня этого уже недостаточно.

Мы должны уметь работать с большими базами данных, облачными хранилищами данных, с обработкой данных путём парсинга (то есть, путем компьютерного сбора информации), и сегодня многие «открытия» в востоковедении происходят не только в головах, они могут происходить в таблицах Excel и во многом другом. Это совсем новые методы, которые лишь дополняют то, что было раньше. И наконец, последнее по счету, но не последнее по значимости, если раньше изучение Азии строилось по регионально-страновому признаку, то есть студент изучал или отдельно Китай, или отдельно Японию, или отдельно Корею, то сегодня многие процессы стали транснациональными, трансграничными. В этом плане перестройка изучения в области трансграничных, транскультурных, трансэкономических отношений, образовательная перестройка, является, на мой взгляд, одной из самых главных.

Поэтому, вообще мы видим, что многие программы в США, в Европе динамично перестраиваются. Россия здесь несколько отстает, так как у нас более консервативный подход и вот в этом, как раз, на мой взгляд, заключается перспектива – это динамичное изменение программ, глядя на динамичное изменение Востока.

– Как вы считаете, какие карьерные перспективы у выпускников-востоковедов? Есть ли на них спрос на современном рынке труда?

– Мои добрые знакомые – студенты из Институт стран Азии и Африки (ИСАА МГУ) провели очень интересное исследование и обратили внимание на несколько парадоксов: первый парадокс заключается в том, что почти 65% студентов-востоковедов, прошедших классическую подготовку, считают, что их знаний недостаточно для работы с Востоком и поэтому они не могут полноценно устроиться на работу. При этом, параллельно – в чём парадокс и заключается – востребованность специалистов по Востоку, по Азии очень велика. То есть таким образом есть проблема не сочетаемости того, чему обучают в университетах, и то, что требуется в современной жизни. Причем речь не идет только о каком-то бизнесе или предпринимательстве, но и о новых методах музейных исследований, о новых методах датировки предметов восточного искусства и так далее.

Поэтому я считаю, что сегодня недостаток востоковедов, специалистов по Азии в целом, ощущается практически во всех областях: от крупных компаний до аналитических центров, от отделов по международным связям до дипломатических ведомств.  Здесь главный момент – это то, что если востоковедение не сможет готовить востребованных специалистов, то эти ячейки будут заняты, к сожалению, непрофессионалами. Они могут быть хорошими профессионалами в экономике, политике или в бизнесе, но, не зная специфики Востока, они не смогут реализовать тот запрос, который идет со стороны общества. Вот в этом плане, на мой взгляд, востоковедение было и остается одним из самых перспективных направлений карьеры. Более того, есть еще один важный момент, который мы забываем. Востоковедение дает абсолютно иной взгляд на жизнь, оно позволяет нам по-другому взглянуть на культурное развитие, показать, что есть другой тип развития культуры и цивилизации. Не случайно многие востоковеды, работая даже не по востоковедению, становятся крупнейшими политиками, писателями, потому что востоковедов мало, но при этом перспектива, которая открывается перед их сознанием очень велика, то есть востоковедение – это ещё и открытие вашего сознания.

– Вы являетесь председателем академического совета магистерской программы «Бизнес и политика в современной Азии». Как вы считаете, какими преимуществами обладает данная магистерская программа?

– Прежде всего, я абсолютно уверен, что это одна из самых современных и востребованных программ на российском рынке. Во-вторых, эта программа абсолютно точно заточена под две категории людей: это люди, которые будут работать непосредственно в области политических и экономических отношений с Востоком, и люди, которые будут работать в области аналитики Востока. При этом, неважно, где они будут работать: это могут быть частные предприятия, государственные корпорации, но мы, так или иначе, обучаем их тем навыкам, которые действительно можно применить сегодня. К сожалению, чем отличается сегодня российский рынок востоковедческих программ – часто название не соответствует содержанию. Студенты, лишь когда отучатся большое количество времени, вдруг понимают, что им рассказывают не о том Востоке, который в реальности существует. Те программы, те курсы, которые читаются у нас – они отбирались очень тщательно, и, на мой взгляд, самое главное – они читаются теми людьми, которые профессионально понимают в этой области.

Третий очень важный момент, почему я считаю, что это одна из самых сильных и перспективных программ — это программа с открытым сознанием. Она изначально была устремлена на то, чтобы устроить сотрудничество с самыми разными партнерами на Западе и на Востоке – Китай, Малайзия, Индонезия с одной стороны, и Италия, Великобритания, Германия – с другой стороны. Это очень важно, потому что самое страшное, что может быть – это самоизоляция востоковедения. Вот здесь программа это все преодолевает. Я думаю, что в принципе, это тот тип программы, который и должен быть в современном востоковедении вообще по всей России.

– Недавно вышла ваша книга «Битва на атласных простынях. Святость, эрос и плоть в Китае». Что побудило Вас на написание данной книги?

– Меня всегда интересовал абсолютно другой взгляд на тело, на сакральность этого тела, на стыдливость, которая есть в Европе и в Китае. В Китае тело не является проблемой – если в христианской культуре тело это проблема, тело надо угнетать, хорошо бы от него совсем избавиться, то в Китае это метод для самовоспитания. И я как раз описываю сакральную эротику – то есть методы просветления через управление этим телом. И здесь, на мой взгляд, очень важно понимать, что это целый пласт китайской культуры, который очень долго обсуждался как такая скабрезная тема в европейской литературе, хотя забывалось самое главное – Китай научился не стыдиться этого тела, научился им восхищаться, научился им пользоваться, и методы достижения просветления могут быть разными – не только за счет медитации или за счет подвижничества, они могут за счёт получения удовольствия, за счет наслаждения и, во многим, это даже тяготит ко многим греческим–раннегреческим мотивам. В этом плане эта книга скорее показывает, что может быть другой взгляд на эту проблему. Поэтому я ее рекомендую не потому, что я посвятил ей очень много времени, а потому что вдруг она откроет совсем другой взгляд на культуру.