Глас народа: драма “Царь Максимилиан”
История, как известно, повторяется. Надо быть низкого мнения о русской истории, чтобы предположить, будто в ней со времён 16 ноября 1581 не было столь же славных и достопамятных страниц. Нет — были, разумеется, были. Но ждать их пришлось долго.
Смутные времена, вопреки поговорке, не породили сильных людей — во всяком случае, на троне. Михаил Фёдорович шагу ступить не мог без позволения отца, Филарета; Алексей Михайлович кем только не был ведом—и боярином Морозовым, и патриархом Никоном до поры до времени, и Ординым-Нащокиным. Умирающий Фёдор Алексеевич не мог править без советников, царевна Софья всецело полагалась на князя Василия Голицына.
Все они с кем-то считались, на кого-то оглядывались, что-то принимали в расчёт, ещё и Земский собор спросить не забывали. Самодержавная власть давно не знала такого противоестественного состояния.
Но пришло время, и кончился век слабовольных монархов. На престоле воссел Пётр, и царская власть обрела былое величие. Условностей для него не существовало. Просит церковь патриарха? «Пётр, ударив себя в грудь и обнажив кортик, сказал: «Вот вам патриарх»». Стала не люба царская жена? Постричь в монахини и сослать в монастырь. Появился у неё, постылой и ненужной, любовник? Запытать его до смерти. Нет смысла выискивать логику; самодержец выше практических соображений, выше презренной пользы.
Империя «газообразна»: она ищет свой пространственный предел и не остановится, пока не найдёт; так и император — а Пётр недаром назвался императором — ищет пределы собственной власти и преодолевает их один за другим.
Власть над чернью, над простым народом так или иначе доступна любому правителю. Труднее заполучить власть над аристократией, но парламента Россия не знала, и тут Петр не мог встретить сопротивления. Куда заманчивее власть над церковью. Сколько европейских государей пало в борьбе за неё! Но и здесь Пётр пришёл на расчищенную почву: оказалось, что византийскую симфонию властей отсутствие патриарха только укрепляет.
Словом, над настоящим у Петра была безраздельная власть. Над прошлым тоже — для этой цели служили Феофан Прокопович и приглашённые из германских земель учёные мужи. А вот на власть над будущим никто ещё не покушался. Однако и императоров до Петра не было.
Да, московские князья и цари, эти наследники византийских деспотов и монгольских ханов, неограниченные властелины всего, что было при них и до них, в отношении будущего оставались рабами судьбы и традиции – наследника назначать они не могли. Кого угодно мог растоптать хозяин земли русской, что угодно мог попрать, а тут трепетал перед заведённым порядком. Но Петру покорилась и эта преграда.
Произошло это так: царевич Алексей, которому полагалось унаследовать престол, не оправдал надежд родителя. «Склонности к государственным делам» он не выказывал, воспитан был Евдокией Лопухиной, энтузиазма по поводу отцовских новшеств не испытывал. Пётр уже собрался постричь его в монахи, но царевич бежал к австрийцам. Нужно было во что бы то ни стало его вернуть.
От нравственных ограничений царская власть свободна, так что письму Петра, где тот обещал простить сына в обмен на возвращение, царевич не поверил. По этой же причине царский посланник Пётр Толстой пошёл на маленькую хитрость: подкупил австрийского чиновника, чтобы он сказал Алексею, что выдадут его в любом случае. Пришлось возвратиться.
Дома царевича ждала незавидная судьба: клятва об отказе от престола, уже на следующий день — следствие на предмет связей с иностранцами, допросы, очные ставки, пытки, а в конце — смертный приговор. Его не успели привести в исполнение: 26 июня 1718 Алексей умер в камере Петропавловской крепости.
Пётр же наконец устранил последнее препятствие на пути к истинно неограниченной власти: в 1722 был издан указ о престолонаследии, и теперь император сам назначал наследника. Самодержавие достигло наивысшей точки развития.
Впрочем, народ, те самые «животные, которых я (то есть Пётр, – Н. К.) хочу переделать в людей», благотворности этой перемены не понял и расставил акценты по-своему. Об этом — фольклорная драма «Царь Максимилиан».
Сюжет пьесы в основном совпадает с реальной историей: царь держит в темнице непокорного сына и под конец велит его казнить. Невозможно обойти вниманием некоторые детали, по которым видно, как воспринимался Пётр и его правление.
Во-первых, реформам Петра дана трактовка самая однозначная: это запрет христианства и насаждение «кумирических богов». Петербургские ли церкви со своими шпилями дали пищу этому представлению, литьё ли пушек из колоколов, учреждение ли Синода —неизвестно.
Во-вторых, придворные в этой пьесе куда хуже понимают и соблюдают субординацию, чем это было на самом деле. Они полны аристократических предрассудков (честь, верность клятве, достоинство и т.д.), совершенно излишних там, где главная добродетель — покорность. Вот так отвечает Брамбеус-рыцарь на приказ казнить царевича (в пьесе —Адольфа):
«О, великий государь,
Грозный царь Максимилиан,
Сто пятьдесят лет я на свете жил
И ни одного человека жизни не решил
И под старость свою решать не стану.
Когда мой меч
Снесёт непокорную царскую голову с плеч,
Когда юношеская горячая кровь брызнет на мою седую голову,
То и я сам должен смертию помереть!»
Конечно, под конец ему приходится выполнить приказ, но он сдерживает слово и совершает самоубийство.
Исполинский рыцарь и вовсе обращает к царю такие дерзкие речи:
«Знай же ты, варвар и душегубец,
Ты невинную душу губишь,
Своему любезному сыну Адольфу голову рубишь».
Стоит ли напоминать, как было на самом деле? На самом деле завсегдатаи ассамблей не уставали повторять, как благодаря Петру «мы тако рещи из небытия в бытие произведены» и т.д., а вся критика свелась к ироническому замечанию Ягужинского: «Неужели вы хотите остаться императором без служителей и подданных?» (в ответ на предложение Петра казнить всякого, кто украдет из казны денег на сумму больше цены верёвки).
Но если придворные изображены неоправданно своевольными, то народ в пьесе, напротив, воплощённое послушание. Аника-воин не задаёт царю вопросов, кроме
«Зачем ты меня, Анику-воина, призываешь
Или что делать мне повелеваешь?»
Кузнец пробует перечить государю, но уже через пару реплик смиряется: «Ну, ин, видно, делать нечего, примусь благословясь. (Берёт свой молот, накладывает на ноги Адольфа цепь и заковывает.) Заковал, батюшка, теперь крепко будет».
А старик-гробокопатель даже польщён царским вниманием:
«И зачем это меня к себе царь призывает...
Видно, меня далеко знают,
Коли такие большие дела доверяют»
Но даже царю Максимилиану не всё подвластно, и именно об этом предпоследнее, 26-е явление. За неправедную расправу над сыном Адольфом его ждёт суровое наказание. Но кто исполнит его? Маршал-Скороход? Он без лести предан самодержцу. Гробокопатель и кузнец? Это люди подневольные. Благородный Брамбеус? Но он благороден настолько, что предпочитает лишить жизни себя.
А с царём Максимилианом расправляется сама Смерть, безжалостная, неумолимая, глухая к его мольбам:
Царь Максимилиан.
Мати моя, любезная Смерть,
Дай мне сроку житья хоть на три года,
Чтобы мне нажиться
И своим царством распорядиться.
Смерть.
Нет тебе житья и на один год.
Царь Максимилиан.
Мати моя, любезная Смерть,
Дай мне житья хоть на три месяца.
Смерть.
Не будет тебе и на месяц житья.
Царь Максимилиан.
Мати моя, любезная смерть,
Дай ты мне сроку хоть на три дня.
Смерть.
Не будет тебе сроку и на три часа,
А вот тебе моя вострая коса.
(Ударяет его косой по шее. Царь падает.)»
Сюжетный ход не такой уж и фантастический. Смерть — единственный персонаж в пьесе, который не стал бы, обращаясь к царю, называть себя холопом (впрочем, прогрессист Пётр отменил это обращение: на смену холопу пришел раб) и подписываться полуименем.
Николай Константинов
Источники
- Пушкин А.С. Полное собрание сочинений. Том 10. — Москва: Воскресение, 1995. — 514 с.
- Эйдельман Н. Розыскное дело // Наука и жизнь № 9, 10 (1971).
- Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Полное издание в одном томе. — М.: «Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2017. — 1260 с.
- Солоневич И. Народная монархия. Часть пятая. Пётр первый.
- Соловьев С.М. Общедоступные чтения по русской истории. — М.: Типо-литография Т-ва И.Н. Кушнерев и К., Пименовская улица, соб.д, 1908. — 236 с.
- Царь Максимилиан (I) (Народный театр / Сост., вступ. ст., подгот. текстов и коммент. А. Ф. Некрыловой, Н. И. Савушкиной. - М.: Сов. Россия, 1991. - (Б-ка русского фольклора; Т. 10), стр. 131-150, комментарии стр. 503-504)