Душеполезные разговоры о праве на каждый день. Разговор второй.
Антон Ильин, д.ю.н., декан Юридического факультета НИУ ВШЭ СПб (А.И.): теперь уже ни для кого ни секрет, что на нашем факультете очень сложно учиться. Отовсюду раздаются стоны студентов – почему так трудно сдавать экзамены? Зачем такие строгости при проведении семинаров? На других юридических факультетах так не свирепствуют, так не зверствуют. М.б., стоит воспринять пример более либерально настроенных коллег? Я бы добавил, в пекло эти экзамены!
Михаил Харитонов, к.ю.н., заместитель декана Юридического факультета НИУ ВШЭ СПб (М.Х.): ага, cразу вспоминается Pink Floyd: “We don't need no education, we don't need no thought control“. Судя по твоей последней фразе, здесь ты задаёшь, на самом деле, не один, а два вопроса. Первый – нужны ли вообще экзамены, второй – если нужны, то как их проводить и как к ним готовиться?
Отвечая на первый вопрос, хочу сказать, что вопрос о необходимости экзаменов как таковых – глубоко концептуальный или даже, если хочешь, мировоззренческий. Если не углубляться в дебри, то консенсус сейчас такой – да, они нужны. В ближайшей среднесрочной перспективе нам от них никуда не деться, коль скоро они закреплены в образовательных стандартах. Разумеется, систему можно обмануть – превратить экзамены в профанацию, но это будет просто нечестно: если уж мы приняли правила игры, то должны их соблюдать.
Рассуждая о том, как готовить студентов к экзаменам и как проводить их, важно понимать, что такое экзамен. Экзамен – это способ повышения уверенности любого постороннего лица в том, что студент что-то знает и умеет в той или иной отрасли права (если мы говорим про «отраслевые» экзамены). Если студент сдал экзамен – значит, не исключено, что он уже что-нибудь да может (хотя это не точно).
Поэтому наша задача – так провести экзамен, чтобы зазор между впечатлением, создаваемым оценкой за экзамен, и реальным положением вещей был как можно меньше. И это диктует правила подготовки к нему, ту саму пресловутую «беспощадную жестокость». Поэтому тем, кто «стонет», я могу сказать: «А как вы хотели?». В юриспруденции, как и в геометрии Евклида, «нет царских дорог». Это ежедневный серьёзный труд – именно поэтому хорошие юристы высоко оплачиваются.
Приведу такую аналогию: студент приходит в секцию тяжёлой атлетики и говорит: «только не заставляйте меня тяжести поднимать, пожалуйста. Я устаю, мышцы болят, на ладонях мозоли. Дайте мне пластиковую трубочку от коктейля, я её пару раз подниму, а вы мне за это дадите диплом, что я великий атлет». Что вы на это скажете?
Вообще, есть универсальное правило: если Вам очень легко учиться в вузе – скорее всего, Вы зря теряете время.
Высокие требования к семинарским занятиям и экзаменам выполняют ещё одну важную роль: они позволяют студенту понять, юриспруденция – это «его» или «не его». Когда экзамен легко сдавать – легко и продолжать учиться «по инерции», напрасно растрачивая несколько лет жизни. Я, как гуманист, выступаю против этого. Поэтому я не согласен с тем, что мы «менее либеральны». Напротив, мы более либеральны. Потому что либерализм невозможен без честности. А превращать обучение в фикцию – это нечестно ни по отношению к студентам, ни по отношению к их родителям, ни по отношению к нам самим как преподавателям.
А.И.: как ты знаешь, в нашей стране очень мало вузов, где проводят письменные экзамены. А среди юридических вузов – так и вообще единицы (наш факультет тому пример). Мне, а, скорее всего, и тебе, неоднократно приходилось слышать, что без устных экзаменов студента невозможно обучить выступать, устно выражать свою мысль, полемизировать. Коротко говоря, без устных экзаменов студента-юриста не обучить как следует. Я согласен с тем, что в ряде редких случаев, когда экзамен принимает легендарный преподаватель, то сдача ему устного экзамена превращается в событие для студента на всю жизнь (как было у нас с тобой). Но во всех других случаях устные экзамены – это XIX век. А что ты думаешь по этому поводу?
М.Х.: я когда-то читал, что «хороший поэт обычно будет и хорошим прозаиком, а вот хороший прозаик вполне может оказаться плохим поэтом». Автора и точную формулировку, к сожалению, не помню, но смысл именно такой. С устными и письменными экзаменами та же история. Если человек хорошо сдал письменный экзамен – с устным, как правило, у него проблем не будет. Напротив, хорошая сдача устного экзамена совершенно не свидетельствует о том, что сдача письменного экзамена также была бы успешной. И это вполне естественно: наше сознание устроено так, что недостатки письменного текста всегда нагляднее и очевиднее, чем устного. Думаю, ты сам с этим сталкивался: бывает, слушаешь какой-нибудь бред (не в медицинском смысле), и уже через несколько предложений мозг просто отказывается воспринимать его (видимо, чтобы сохранить рассудок). И в итоге, ты помнишь только то, как тебе было плохо, а не то, что тебе говорили. А вот с письменно зафиксированным бредом ситуация проще – всегда есть текст, к которому можно обращаться вновь и вновь.
Вообще, устный экзамен вполне может быть и в 21 веке, но только при условии, что студентов готовят как в Ордене джедаев, т.е. по принципу: «Один мастер – один падаван». Тогда да, у учителя достаточно времени и сил, чтобы с помощью устного экзамена выявить всю глубину незнания у его ученика. Но это не наша ситуация. Если по-хорошему принимать экзамен у одной группы из 30 человек (т.е. каждого спрашивать как полагается), то у одного преподавателя это займёт минимум неделю – при этом работать он будет днями напролёт. Мы все понимаем, что в реальности таких подвижников крайне мало, а те, кто есть, ограничен рамками сессии. Письменный экзамен решает эту проблему. Письменный текст относительно быстро формируется и очень красноречиво характеризует знания студента (если, конечно, экзаменационное задание хорошо составлено).
Кроме того, письменный экзамен – это дополнительная защита студентов от произвола преподавателя. Если студент письменно правильно ответил на вопрос, то он легко может это доказать: вот вопрос, а вот ответ. С устным же экзаменом доказать, что преподаватель был несправедлив, неверно оценил ответ и т.п. – практически невозможно. Можно, конечно, устроить танцы с бубном: вести аудиовидеозапись устного экзамена, стенограмму и прочее, и прочее, но зачем, когда можно просто принимать экзамен письменно?
Итак, письменный экзамен позволяет достичь результатов проведения испытания с намного меньшими трудозатратами и намного большей вероятностью и объективностью. Иными словами, он более прогрессивен. Поэтому, да, я согласен с тем, что он больше отвечает современным запросам и требованиям, чем устный экзамен.
А.И.: часто студенты проводят для себя некоторое разделение предметов на важные, нужные и не важные, утомительные. К примеру, гражданское право всем кажется очень важным предметом, а вот трудовое право, близкое тебе, – не очень (но чрезвычайно трудным для экзаменовки по нему). Со стороны кажется, что это не слишком серьезно – студентов все равно никто не слушает, существуют обязательные для всех планы, все предметы приходится изучать и сдавать. Однако я чувствую желание студентов как-то сориентироваться в юридическом мире, понять, чем нужно и важно заниматься. Может быть, настало время признать, что студенты должны сами решать, какой набор предметов им изучать? А если это слишком революционно, то как можно помочь студентам понять, какую юридическую специализацию им избрать?
М.Х.: Ты знаешь, принципиально я тоже поддерживаю идею о том, что каждый должен учить только то, что он хочет. Потому что научить человека тому, что он учить не хочет – очень и очень сложно. Но тут, как в старом анекдоте, «есть один нюанс». Верее, даже не один.
Во-первых, мы не только учим, но и выдаём диплом. А в нём указаны не только те предметы, которые милы сердцу конкретного студента. Поэтому им тоже нужно обучить – со всеми вытекающими отсюда последствиями, о которых я говорил выше.
Во-вторых, нужно отдавать себе отчёт, что студент вполне может заблуждаться относительно того, что ему будет важно, а что нет. Здесь как раз мой личный пример очень показательный. Я, когда учился на юрфаке СПбГУ, практически до середины 5 курса не подозревал, что стану трудовиком, я видел себя в уголовном праве. Если бы не Евгений Борисович Хохлов, с которым я познакомился волей счастливого случая (он не вёл у меня занятий, но однажды кружок уголовного права устроил совместное заседание с кружком трудового права, куратором которого он был), то я бы и не узнал, каким сложным и интересным может быть трудовое право. Насколько я помню, у тебя на 5 курсе произошла похожая история, когда ты отошёл от цивилистов и стал процессуалистом.
В-третьих, даже тот предмет, которым студент никогда в жизни больше не будет заниматься, может многому научить его. Потому что юриспруденция – это не заучивание текстов законов или судебных решений. Юриспруденция – это особый навык мышления. А он вырабатывается тем лучше, чем более разноплановые задачи вы решаете. Поэтому погружение в ненавистную вам отрасль в итоге может быть для вас гораздо более полезным, чем кажется.
Как совместить все эти нюансы с первоначальной посылкой о том, что у студента всё-таки должна быть возможность выбора? Я думаю, что на нашем факультете реализован оптимальный вариант – когда на младших курсах студент изучает базовые предметы, а на старших большую часть его учебного плана занимают предметы по выбору, что позволяет ему индивидуализировать свою образовательную траекторию, причём сделать это осознанно и ответственно.
А.И.: все очень много говорят о юридической профессии, о юридическом образовании, о праве в России вообще. Мне думается, что за этим фасадом мнений и оценок очень не хватает личного отношения юристов ко всему этому. Что лично для тебя означает быть юристом?
М.Х.: для меня быть юристом означает называть вещи своими именами. В этом суть и оправдание нашего профессионального существования – давать происходящему правильные названия. Как говорил Рене Декарт: «Уточните значение слов, и вы избавите человечество от половины заблуждений». И задача юриста – находить правильные слова для описания конкретной ситуации, чтобы после этого всем всё становилось ясно. Извини за пафос, но юрист – это как фонарь в тёмной комнате. Его свет никого не обогреет и вам может очень не понравится то, что вы там увидите, – но вы не будете блуждать в темноте.
В разговоре участвовали:
Юридический факультет (Санкт-Петербург): декан
Юридический факультет (Санкт-Петербург): заместитель декана по учебной работе