21.09/02.10.1711, пт. П. в Карлсбаде.

   П. в Карлсбаде.

Письма и бумаги П.: великому визирю Мехмед-паше Балтаджи грамота по поводу исполнения условий мирного договора. Дана в Дрездене[1]*; 2. Сенатский указ о посылке на Дубенскую и Нерльскую пристань людей для постройки тялок[2]; 3. Царевич Алексей - П. из Вольфенбюттеля о получении его письма из Карлсбада от 16.09 и о своей встрече с родителями невесты[3].

Комментарий .

* В ответной грамоте великому визирь Мехмед-паше (на полученную от него грамоту 16.09) П. упирает на то, что намерен мир поддерживать и условия Прутского договора готов исполнять, но в столь краткое время эвакуация крепостей и сдача Азова, о чем шла речь в данном П.П.Шафировым и М.Б.Шереметевым гарантийном письме, на практике невозможны из-за большого количества артиллерии и амуниции, хотя Каменный Затон уже готов к разорению. Ранее в письме П.П.Шафирову и М.Б.Шереметеву от 18.09 П. выражал недовольство тем, что они выдали гарантийное письмо об эвакуации Азова в 60 дней и разрушении Таганрога в 4 месяца. Теперь же, в грамоте Мехмед-пашe, он дезавуирует это гарантийное письмо утверждением, что дипломатов «принудили к даче им писма <…>, понеже те наши подканцлер и генерал-маеор (П.П.Шафиров и М.Б.Шереметев – Е.А.) в руках ваших, то могли вы их к тому принудить, как хотели». Несомненно, это резкое заявление ухудшило положение русских дипломатов в Константинополе. При этом П. увязывает сдачу Азова и разорение Таганрога с выездом Карла XII не так непосредственно, как в письмах русским послам и Ф.М.Апраксину, а более изощренно. Он пишет Мехмед-пашe: «Вы нам, В.г., нашему Ц.в. то медление в отдаче Азова и в разорении крепостей причитаете за розрыв мира, которое всяк разумный может разсудить, возможно ли в так краткое время такие великие крепости испразднить и разорить. А вы единого токмо человека, сиречь короля Швецкого, от которого все ссоры произошли и впредь нам всякое от него опасение есть, в тое ж долгое время выслать из области Султанского величества не можете, и желаем при сем, дабы он, король Шведской, наш неприятель (в черновике сказано: «которой внес и между обоими импер[иями] тожде и войну, прежние мирные договоры между нами, В.г. и Его салтановым величеством (Ахмед III – Е.А.) наговорил разрушить и ныне паки вновь постановленные договоры такожде разрушить тщится») (как вы сами в письме своем писали) из области Блистательной Порты немедленно выслан был, дабы тем с обоих сторон всякое подозрение отнять и постановленные мирные пакты наилучшим образом содержать могли»[4]. Вероятно, как и грамота Мехмед-паши, грамота П. шла в Константинополь около месяца, т.е., была получена в середине октября 1711 г. К этому времени события приняли уже необратимый характер: как только султану Ахмеду III стало известно о гибели в конце октября от холодов части турецкого азовского экспедиционного корпуса, так и не впущенного Ф.М.Апраксиным в Азов, он сверг великого визиря Мехмед-пашу, казнил его приближенных, причастных к заключению Прутского мира, и назначил великим визирем янычарского агу Юсуф-пашу. Возникла угроза заточения русского посольства П.А.Толстого в тюрьму (в Семибашенный замок) или выдачи его на расправу янычарам, ибо 09.12 был издан фирман султана об объявлении войны России[5]. Теперь мало кого интересовало, когда и где поедет шведский король Карл XII. Война на два фронта, вопреки надеждам П., стояла у порога. В конечном счете, отказ П. от буквального выполнения Прутского мира, попытка затянуть этой процесс, стали причиной разрыва отношений с Турцией. 

 

---

[1] ПБП. 11-2. № 4764. С. 140-142.

[2] ПСЗ. IV. № 2428. С. 740-741.

[3] Есипов. Собрание документов. С. 68.

[4] ПБП. 11-2. С. 140-142.

[5] Артамонов. Россия и Речь Посполитая. С. 107.