07/18.07.1711, сб. П. и Екатерина стояли в урочище Станелище.

П. и Екатерина стояли в урочище Станелище, где отдыхали и дожидались корпусов А.А.Вейде, кн. А.И.Репнина, Л.Н.Алларта и Николая Энсберга[1]. Согласно запискам Ж.Н.Моро де Бразе, «перед светом» П. принял его и Януса Эберштедта. «Государь отдал генералу свои повеления и как ни он, ни я по-русски не разумели, то Е.в. повелел их объяснить на французском и немецком языке и вручил нам тот же приказ, писанный по-русски с латинским переводом на обороте. Приказ состоял в том, чтобы нам идти по реке Пруту восемь миль (16 лье) до того места, где турки по донесениям <…> шпионов должны были наводить свои мосты. Если бы генерал их нашел, то должен он был на них ударить и уничтожить их работу, а коли только мосты не могли нам пригодиться и остаться в наших руках <…>. В случае же, если турков не встретим, то идти к Дунаю и там остановиться <…>. Выслушав приказ и хорошо его поняв, мы приступили к исполнению оного, хотя генерал и я, не без смеха, видели, что употреблены были драгуны и кавалерия на атаку укрепленных мостов»[2].

Пополудни в 6 часу получена весть от находившегося в трех милях Януса Эберштедта (через его адъютанта), что великий визирь Мехмед-паша подошел к Пруту и янычары переходят реку через несколько мостов, сделанных против Фальша[3]. Потом пополудни татары явились вблизи русского лагеря. Т.к. войска А.А.Вейде и кн. А.И.Репнина, а также артиллерия, от главной армии отстали и «секуровать Януса [Эберштедта] было некем, а одному ему удерживать неприятеля было невозможно, для того посланы указы, чтобы он с кавалерией ретировался», а А.А.Вейде и кн. А.И.Репнину посланы указы подходить быстрее[4]. Тогда же посланы указы К.Э.Ренне, чтобы «оной немедленно шел назад к главной армии, ибо Е.в. намерен с неприятелем, при помощи Божией дать баталию» и чтобы привез собранный провиант и не медлил при движении на соединение с армией[5].

Вечером вновь от Януса Эберштедта приехал подполковник Файт, сообщивший, что турки сделали два моста, третий доделывают и начали переходить, 2000 янычар с пушками напали на его корпус. При возвращении Файта, на него напали татары и убили вместе с денщиком. Посланы указы А.А.Вейде и кн. А.И.Репнину, чтобы спешили к основным войскам. Потом послан к Янусу Эберштедту адъютант П. Д.А.Шестимирев с приказом об отступлении, он вернулся на рассвете 08.07 и объявил, что Янус Эберштедт начал отступать через два часа после отъезда посланного[6]*. 

Письма и бумаги П.: 1. К.Э.Ренне письмо с приказом о немедленном возвращении его корпуса к главной армии[7]; 2. Янусу Эберштедту письмо с указанием отступать, сближаясь с пехотой, «дабы неприятель не мог его отрезать»[8]; 3. А.А.Вейде письмо «от Гура Стрямбы урочища» о том, что «понеже мы сей ночи начевали против татарскаго лагара, а и визирь [Мехмед-пашa] уже недалеко от нас, и чаем завтра видеть их, толко оныя по той стороне реки, того для мы ныне другую ночь начюем, дабы вас дождатца и всем вкупе завтра маршировать рано», о соединении с основной армией «купно с [кн. А.И.]Репниным и артилериею. На что скорой отповеди ожидаю, дабы мы по сему могли свой марш управлять»[9]; 4. Кн. А.И.Репнину письмо с приказом немедленно подходить к «нашему корпусу»[10]; 5. Я.В.Брюсу письмо о том же[11]; 6. А.Д.Меншикову дубликат письма от 30.06[12]; 7. Сенату дубликат письма от 01.07[13].

Комментарий.

* Согласно «Реляции о Прутском походе», марш армии вдоль Прута продолжался до 07.07, когда вечером от Януса Эберштедта, находившегося с кавалерией в 2 милях впереди пехоты, была получена «нечаянная ведомость» о том, что турки уже перешли Прут, так что сам Янус Эберштедт отступил к пехоте. П.: «И таким образом неприятель упредил оное намеренное нам место и розрезал коммуникацию между главною армиею и генералом Реном (К.Э.Ренне – Е.А.). Того ради трудились, чтоб марш свой обратить в правую сторону к Сырете, но великих ради гор и безводицы не могли того учинить»[14]. Отходить пришлось вдоль Прута.

История с действиями авангарда генерала Януса Эберштедта непроста. Позже П. счел, что Янус Эберштедт, посланный для того, чтобы остановить переправу турок, и для разрушения мостов, наведенных турками через Прут, приказа не выполнил. В ГСВ царь писал, что присланный Янусом Эберштедтом рапорт с места событий о переправе турок «после явился лжив, ибо тогда еще турки не перешли, но на той стороне были. И, конечно, мог бы оной Янус [Эберштедт] их задержать, ежели б зделал так, как доброму человеку надлежит. Но он потом ретировался к пехоте и тем подал туркам кураж, которые, переправясь реку Прут, с лехкими и лутчшими конными войски за ним гнались»[15]. В Походных же журналах тех времен и в других документах все происшедшее тогда выглядит иначе. Из них следует, что Янус Эберштедт встретил серьезное сопротивление и был вынужден отступать, причем сделал это умело и достойно, длительное время (с 11 часов утра до 10 часов вечера) отступал, отбивая наскоки противника, шел всю ночь и только в 5 часов утра следующего дня он соединился с пехотой, двигавшейся навстречу войскам Януса Эберштедта[16]. Да и во всех редакциях Реляции о Прутском походе негативной оценки действий генерала Януса Эберштедта нет: «…ввечеру получена нечаянная ведомость от генерала Януса [Эберштедта], которой с кавалериею шел в двух милях перед инфантериею, что неприятель уже Прут перебрался, и он принужден ретироватца к пехоте»[17]. Думаю, что негативная оценка П. действий Януса Эберштедта появилась много позже 1711 г., при сочинении ГСВ, и в некотором смысле стала местью царя австрийскому генералу, который в ходе компании посмел возражать государю. П. обвинял его в том, что генерал переоценил значение увиденной им переправы турок через Прут, принял силы конницы за полки янычар и не атаковал противника с целью его задержать, а начал отступать. А.С.Пушкин сделал примечание к запискам Ж.Н.Моро де Бразе, что П. негодовал на Януса Эберштедта, который мог задержать турок, но не сделал этого. Но военный историк, генерал Д.П.Бутурлин, не без основания заметил, что ничто не могло помешать туркам перейти Прут выше по течению и зайти в тыл русской армии, независимо от действий Януса Эберштедта[18]. Из новейших историков особенно суров к Янусу Эберштедту Я.Е.Водарский, который считал, что приказ П. Янусу Эберштедту атаковать турок и воспрепятствовать их переправе был правильным («учитывал настроения противника» - т.е., нежелание турок воевать), а выполнение его реальным, «правильно задуманным и вполне осуществимым маневром»[19]. Я.Е.Водарский (как, кстати, и многие информаторы П.), поддался на версию о якобы «нежелании турок воевать», которая была целиком опровергнута вскоре на Пруте. Думается, что мы должны понять Януса Эберштедта, внезапно увидевшего полномасштабную переправу огромного войска противника, строительство предмостных укреплений, а затем подвергшегося яростной атаке конницы противника. Неудивительно, что он в этой ситуации испытал неизбежный для каждого полководца страх быть отрезанным от основных сил и, возможно, в своем донесении преувеличил силы нападавшего противника, как нередко случается на войне. Теперь относительно «реальности отданного ему приказа» царя. Кажется, что приказ этот был отдан без знания обстановки. Как же могло случиться, что Янус Эберштедт и Ж.Н.Моро де Бразе, шедшие с войсками, первыми увидели переправу турок? Где была русская разведка? Как можно 6-тысячным корпусом остановить лавину 120-тысячной армии? Что означают слова приказа: «…идти к Дунаю и там остановиться»? О каком движении корпуса Януса Эберштедта к Дунаю могла идти речь, когда П. было известно, что сам великий визирь Мехмед-паша с огромной армией уже у Траяна. Неясно ситуация и с мостами. Число их подлинно неизвестно, есть информация, что мосты, которые увидел Янус Эберштедт, были ложными, войска турок перешли Прут по бродам. Так что атаковать и захватывать мосты Янусу не было смысла. Более того, у реки он мог попасть в окружение, т.к., как сказано выше, «секуровать Януса [Эберштаета] было некем» - дивизии А.А.Вейде и кн. А.И.Репнина еще не подошли к основной армии. Кроме того, позже стало известно, что пехота – янычары были в тот момент на переправе и Янус Эберштедт ничего не сочинил[20]. Наконец, нельзя преуменьшать силу удара конницы турок на корпус Януса Эберштедта – ведь спустя несколько часов турецкая конница обрушилась на основные силы армии П. еще до подхода пехоты и артиллерии, и уже это послужило причиной решения об общем отступлении. Как бы то ни было, остановить турецкую армию и тем более сохранить коммуникацию с корпусом К.Э.Ренне, ушедшим к Дунаю, силами группировки Януса Эберштедта было никак невозможно.

[1] ПЖПВ. 1711 г. С. 56; Цвиркун. Соратник. С. 86.

[2] Моро де Бразе. Записки. С. 397.

[3] ПЖПВ. 1711 г. С. 56-57

[4] ПЖПВ. 1711 г. С. 60 сн.

[5] ПЖПВ. 1711 г. С. 56-57.

[6] ПЖПВ. 1711 г. С. 68, 57.

[7] ПБП. 11-1. № 4554. С. 310.

[8] ПБП. 11-1. № 4555. С. 310; ВПЖШ. С. 51.

[9] ПБП. 11-1. № 4556. С. 310.

[10] ПБП. 11-1. № 4557. С. 311.

[11] ПБП. 11-1. № 4558. С. 311.

[12] ПБП. 11-1. № 4559. С. 311.

[13] ПБП. 11-1. № 4560. С. 311.-312.

[14] ПБП. 11-2. № 4620. С. 35.

[15] ГСВ. 1. С. 370.

[16] Моро де Бразе. Записки. С. 397-401.

[17] ПБП. 11-2. С. 35.
[18] Моро де Бразе. Записки. С. 401.

[19] Водарский. Загадки. С. 84-87; автора поддерживает его коллега В.А.Артамонов в книге «Турецко-русская война. С. 132 - 146.

[20] Водарский. Загадки. С. 88.