01.01.1723, вт. Обрезание Господне. П. в Москве.

П. в Москве. Поутру П. слушал литургию в церкви Трех святителей у Земляного города, что у Триумфальных ворот, потом был в церкви, что Вверху (Петропавловской- ?), «слушал казанья благодарнаго молебна», было кушанье с Екатериной, герцогом Голштинским Карлом-Фридрихом, герцогиней Мекленбургской Екатериной Иоанновной, министрами и генералитетом. В 8-м часу пополудни фейерверк, абрисы которого П. раздавал присутствующим[1]. После фейерверка все разъехались[2]. Ф.В.Берхгольц: В 9 часов П. уже находился там, «где в прошлом году был большой фейерверк по случаю празднования мира». «Государь приехал туда, чтобы принять поздравления с Новым годом от иностранных министров, но господа эти, хоть их о том и предуведомили, не являлись так долго, что он, не дождавшись их, отправился в церковь», а они приехали позже. П. был «в гвардейском мундире и все гвардейские офицеры, которые не явились в мундирах, должны были в наказание пить водку». П. вышел из церкви после обедни около 12 часов, вернулся назад вместе с вельможами и сел за стол. Пили умеренно, П. «провозгласил только тоста два, и то в рюмках, а именно – за здоровье Его высочества, нашего герцога (Голштинского Карла-Фридриха) и за семейство Ивана Михайловича (Головина, т.е. за русский флот – Е.А.). П. уговаривал герцога Карла-Фридриха не пить рейнвейн и мозельвейн, «уверяя что эти сорта нездоровы». Народу выставили жареного быка, вечером был фейерверк. Екатерина уехала первой, П. – позже[3].

Письма и бумаги П.:1.Запись расходов:за поздравление Их величеств музыкантам Г.Ф.Поморскому с товарищи 7 чел. по черв., а также музыкантам Ф.М.Апраксина Карлу Голмстету с товарищи[4]; 2. А.Д.Меншиков передал в Синод указ П. о починке мостов по дороге Москва – Петербург: о заготовке леса для этого зимним временем и о ремонте мостов после схода снега[5]; 3. Указ (через Феофана): «Взятый в Синод из Дому Монастырского приказу секретаря Макара Беляева серебряный с изображением образа мученика Христофора ковчег, о котором Е.в. Синодом докладывано, перелить в какой пристойно церковный сосуд, а содержавшуюся во оном под именем мощей слоновую кость положить в синодальную куншт-камору и написать на оную трактат с таким объявлением, что напред сего, когда от духовных инкивизиций не было, употреблялись сицевыя и сим подобныя суперетиции, которыя и от приходящих в Россию греков производимы и привозимы были, что ныне уже синодальным тщанием истребляются»[6]*.

Разные письма и бумаги: И.П.Тамес – П. о нужде компании в деньгах и удалении негодных компанейщиков[7]

Комментарий.

* Схожий анекдот о разоблачении «плачущей иконы» зафиксирован в одном из анекдотов Я.Я.Штелина «Ревность Петра Великого к открытию обмана и к разрушению суеверия»[8].

[1] Ровинский. Обозрение. С. 196.

[2] ПЖПВ. 1723 г. С. 1.

[3] Берхгольц. Дневник. 2. С. 11-12.

[4] Сб. выписок. 2. С. 122.

[5] ОДДСС. 3. Стб. 2-3.

[6] ЗА. 1. С. 121; ЗА. 2-3. С. 415; КПБ. 103. Л. 1.

[7] ЗА. 2-3. С. 580.

[8] Штелин. Подлинные анекдоты. С. 68-70.