10.11.1724, вт. П. в СПб.

П. в СПб, к нему привели на допрос В.И.Монса по обнаруженным у него бумагам, допрос царевны Прасковьи Иоанновны, чьи письма оказались в бумагах В.И.Монса, затем П.Н.Балка*. Публичное сожжение конверта подметного письма, полученного накануне[1]. Утром, в 10 часов, к герцогу Карлу-Фридриху явился А.И.Остерман и уединился с ним на полчаса. П.И.Ягужинский сказал Г.Ф.Бассевичу о твердом намерении П. покончить дело герцога Карла-Фридриха и обручить его с дочерью Анной Петровной в Катеринин день[2]**.

Письма и бумаги П.: 1. Указ о днях занятий П. прокурорскими и сенатскими делами и о ношении бород только в старом платье и др.[3]; 2. Г.С.Кропотову указ об отправке в Армению четверых армян для приглашения армян в прикаспийские провинции России[4]; 3. Г.С.Кропотову указ об отводе при крепости Святой Крест земель для армян[5]; 4. Резолюции на «Пункты в доклад Сената» о прописных душах и вернувшихся беглых, об исключении записанных вдвое, о посадских, живущих у помещиков и пр. Докладывалось 10.11.1721[6]; В.Я.Левашову указ об отводе мест для поселения армян в Гиляне и Мазандаране, «понеже мы оной армянской народ в особливую Нашу императорскую протекцию приняли», получен 11.05.1725[7].

Разные письма и бумаги: 1-2. Сенатские указы: о доставке леса в СПб на «староманирных» судах[8]; о платежах и работе тульских оружейных мастеров[9].

Комментарий.

* В сущности, cохранившиеся материалы дела Монса говорят, что нет данных, которые бы позволили утверждать: Екатерина и В.И.Монс были любовниками. Дело было посвящено злоупотреблениям и взяточничеству Монса. Но то огромное влияние, которым пользовался В.И.Монс в верхах (а об этом ясно говорила переписка камергера с самыми высокопоставленными персонами) могло объясняться тем, что он был фаворитом императрицы Екатерины, что не всегда было идентично статусу любовнику. Однако столь быстрая и жестокая расправа П. с В.И.Монсом, довольно скромным взяточником, подтвердила эротический аспект всего дела. Дипломаты, боясь перлюстрации, писали об этом осторожно. Жак Кампредон выражался так: П. стал подозрителен и суров, он «все еще сильно взволнован тем, что среди его домашних и слуг есть изменники», что многие боятся за себя, «да и Ее величество царица тоже побаивается. Ее отношение к [В.И.]мМонсу было известно всем, и хотя государыня всеми силами старается скрыть свое огорчение, но оно все ясно видно и на лице и обхождении ее. Все общество напряженно ждет, что с ней будет»[10].

** Мне кажется, что между делом В.И.Монса и брачным соглашением есть прямая связь. Она возможна только в том случае, если существовало завещание в пользу Екатерины, уничтоженное П. вследствие того потрясения, которое он испытал, узнав о связи жены и В.И.Монса. Датский посланник Г.Г.Вестфален, уже после смерти П., не мудрствуя лукаво, сообщал в Копенгаген: П. «написал завещание в пользу второй жены и детей ее. Между тем царица позволила слишком дружелюбные отношения с первым камергером своим [В.И.] Монсом, который, действительно, принадлежал к самым красивым и изящным людям, когда-либо виденным мною. Отношения эти зашли так далеко, что царь вынужден был подвергнуть [В.И.] Монса смертной казни и очень строго наказать всех участников этой интриги. В первом порыве гнева, вызванным этим событием, царь сжег свое завещание в пользу царицы, а смерть настигла его, когда он всего менее думал о ней, и он скончался, не распрядившись своим наследством»[11]. Однако Г.Г.Вестфален не знал, что решение вновь возникшей проблемы престолонаследия П. ищет в русско-голштинских переговорах, порученных А.И.Остерману.

[1] Серов. Строители империи. С. 150-156; Его же. Забытое учреждение. С. 219.

[2] Берхгольц. Дневник. 2. С. 258; Семевский. Царица Катерина. С. 194.

[3] РГАДА. Ф. 1451. Оп. 1. Д. 26. Л.  381; ЗА. 1. С. 265; РИО. 11. С. 557; КПБ. 107. Л. 415.

[4] КПБ. 107. Л. 416.

[5] КПБ. 107. Л. 417.

[6] ЗА. 2-1. С. 144.

[7] Письма и указы государей. С. 27.

[8] ПСЗ. VII. № 4586. С. 359.

[9] ПСЗ. VII. № 4587. С. 359-360.

[10] РИО. 52. С. 359.

[11] РИО. 66. С. 80-81.