27.06.1709, «В начале 9 часа». П. на Полтавском поле.

Началась стрельба артиллерии, а при сближении пехоты на 25 саженей линии обменялись залпами. Согласно П.Н.Крекшину (как следствие легенды о перебежчике, выдавшем сведения о новобранцах), шведы ударили по Новгородскому полку и сбили его первую линию, стремясь отрезать левое крыло построения армии от главной линии. П., находившийся между линиями полков, повел в бой второй батальон новгородцев и восстановил прорванную линию[1]. Во время этих действий шведская пуля пробила шляпу П. Описание, данное в «Журнале» П.Н.Крекшина, как и в других эпизодах, сочетает элементы реальности и легенд. Со ссылкой на «Журнал» Самуила Ренцеля там сказано: «Началась пушечная пальба ядрами, а потом картечами из батареек, которые были сделаны по-новому маниру». Действительно, «новоманирные» многоствольные картечные «батарейки» существовали в армии, и некоторые, возможно, позднейшие экземпляры дошли до нашего времени и их можно видеть в Артиллерийском музее. Далее: «Как неприятель приближался и стал разстоянием с небольшим в 25 сажен в ордер-баталии, то первый залф учинен от войска Ц.в. так сильно, что в неприятельском войске от падших тел на землю и ружья из рук убиенных громкой звук учинился, которой внушал, якобы огромныя здания рушились; чаятелно от того залфа урону неприятельскаго около пяти тысяч.Потом учинен залф от стороны неприятельской, и тако обе армии залфы чинили и пламя огненное всюду разливалось»*.

Комментарий

* Расстояние, с которого произведен залп (ок. 50 м) соответствует, в целом, принятым тогда нормам прицельной стрельбы из гладкоствольного ружья. хотя Л.Н.Алларт утверждает, что залп был произведен с 15 шагов («а когда мы сблизились до 15 шагов, я открыл со своей пехотой первый огонь по неприятелю, и после того, как я дал еще один залп, мы бросились на них с багинетами»). Если это было так, то это была стрельба в упор и в этом случае непонятна тактика шведов, допустивших подобный расстрел. По поводу нанесенного шведам урона (с первого залпа 5000 убитых). С одной стороны, точность прицельной стрельбы неподвижно стоящих войск по приближающемуся неприятелю, несомненно, высока. Если признать данные «Журнала» П.Н.Крекшина за истину, то получается, что в результате этого первого залпа шведы потеряли более половины своих солдат, погибших и раненных на поле сражения (из 9200 чел.), в чем можно сомневаться. Но впечатление от шума падащих тел, напоминающее крушение здания – могло быть отражением рассказа реального участника грандиозного сражения. Далее в «Журнале» П.Н.Крекшина следует подробный рассказ о прорыве шведами первой линии Новгородского полка, которого «хотя первой баталион и мужественное чинил сопротивление, токмо против двойного числа устоять не мог, и неприятель, сбив оной на штыках сквозь прошел и старался разрезать левое крыло от главной линии. Во время самого жестокого огня между первым и вторыми баталионами Е.ц.в. своею персоною изволил проехать и изволил приводить второй батальон против неприятеля, начинающего отрезывать левое крыло от главной линии войска. По приведении второго баталиона по одном залфе с неприятелем на штыках сразился, то сбитые перваго баталиона, которые остались от побиения, в присутствии Е.в. вскоре с примкнутыми штыками на неприятеля наступили и, поколов всех, в линию паки стали; и тако среди самого фрунта всей линии в наижесточайшем огне Е.ц.в. с полчаса изволил присудствовать, пока не ввел в линию баталиона, в которое время на главе Е.ц.в. шведскою пулею пробита шляпа (сноска в «Журнале»: «В.г. во оном случае свою храбрость, великодушие и воинское искусство, не опасаясь никакого страха, своей высокой особе в вышнем градусе показал, и при том шляпа на нем пулею прострелена») и оное присудствие Ц.в. столь великую пользу учинило, что во оном бы случае надлежало конечно чаять, что неприятель от леваго крыла пятнадцать полков бы отрезал и кто же бы к таковому приближению смерти мог Е.ц.в. понудить, кроме людей Божия веры и отечества? И таковые ради Его веры и подвига даровал Бог победу на противные»[2]). В «Дневнике» к текстам из «Журнала» рукой П.Н.Крекшина сделаны дополнения. После слов от «левого крыла пятнадцать (исправлено на «девять», что понятно – при написании «Дневника» было «решено» шесть полков увести к кн. Г.Ф.Долгорукову - Е.А.) полков бы отрезал», следует пространный пассаж: «Сего ради действия Е.ц.в. не послал никого из генералов, но собственною персоною, не щадя дражайшаго своего здравия, в самую крепчайшую и, тако рещи, кипящую брань вступил, по истине, ибо не фельдмаршал, ни генерал не мог бы того исполнить, ибо неприятель уже первой баталион прошел и близко было, чтоб намерение его действом исполнилось. И того ради Е.ц.в. своею персоною среди всего фрунта, где повсюду пламя огненное зримо было и пуля как град летала, без малейшего страха обращался, ревнуя по благочестию и защищая живот подданных войск и целость отечественную»[3].

История с прорывом линии Новгородского полка известна только из труда П.А.Крекшина. П.А.Кротов убежден, что «вопреки широко распространенным в литературе утверждениям шведы ни в одном месте не смогли прорвать первую русскую линию пехоты». При этом автор ссылается на «Обстоятельную реляцию» 1709 г., где сказано, что «при сем же и сие ведати надлежит, что из нашей пехоты токмо одна линея <…> с неприятелем в бою была, а другая до того бою не дошла». Неубедителен оппонент П.А.Кротова В.А.Молтусов, который, прервав строго научный текст своего сочинения, при описании сражения вдруг переходит почти на художественную прозу: «Огонь русских ошеломил противника, но совсем не сломил волю к сопротивлению. Произведя два залпа, шведская гвардия бросилась вперед. В этом виделась неуемная жажда борьбы и огромное желание победить. В стремительном порыве и встречном рукопашном она опрокинула первый батальон Новгородского полка» - сносок нет, и далее В.А.Молтусов повествуется об истории этого славного полка, прямо к делу не относящейся[4]. Введя в текст книги информацию П.Н.Крекшина об «опрокинутом» новгородском батальоне, автор невольно загоняет себя в угол, и чтобы выйти из него, вновь прибегает к приемам художественной прозы: «Смяв батальон новгородцев, шведы прорвали на узком участке фронт первой линии и остановились. Остановились в одиночестве (это как? – Е.А.), потому, что дальше наступать было невозможно, да и некуда. Во-первых, из-за преследования боевой порядок нарушился. Впереди виднелась вторая линия русских, которая «без указа» не имела права вступать в баталию и оставалась на месте (в соответствии с «Правилами сражения»). Правда, получив приказ, отдельные ее полки пришли в движение, накатываясь на противника и закрыв образовавшийся разрыв (сноски на «приказ» нет, как и указаний на конкретные полки – Е.А.). Во-вторых, углубляться дальше без поддержки соседних батальонов, из которых никто не смог повторить успех, значило обречь себя на полное окружение и гибель. Таким образом, отчаянный порыв гвардейского батальона, не имевший абсолютно никаких последствий, стал героическим эпизодом неукротимой отваги, своего рода подвигом самопожертвования и не более»[5]. На следующей странице книги В.А.Молтусова неведомые полки, закрывшие образовавшийся прорыв, исчезают, и выясняется, что «в последовавшей кровопролитной схватке второй батальон новгородцев остановил наступление противника» (сносок нет)[6]. Несомненно, сноска в этом месте должна была отослать нас к «Дневнику военных действий Полтавской битвы» П.Н.Крекшина, где все это подробно расписано, но репутация этого источника сомнительна, и автор ссылаться на него не решается. Между тем, В.А.Молтусов в другом месте резонно замечает, что Новгородский полк захватил два трофея, а «значит, вторая линия частично, возможно, все-таки участвовала в сражении, но, по-видимому, в его заключительной стадии»[7]. Кажется, что как раз это и было нужное направление изысканий ученого, а не художественный рассказ о том, как на противника, аки волны «накатывались полки». Влияние интерпретации «Дневника военных действий Полтавской битвы» сказывается и в книге В.А.Артамонова, который также описывает гвардейцев короля, которые «не бросились в рассыпную (как это возможно в линейном сражении? – Е.А.), а клином (так! - Е.А.) рванулись на новгородский батальон первой линии. За ними быстро шли скараборгцы, кальмарцы и упландцы»[8]. Тут автором дается отсылка на научно-популярную книгу П.Энглунда, который приводит малодостоверное, сумбурное описание происшедшего. В этом месте Энглунд описывает страшную картину почти панического отступления не просто одного русского батальона, а значительной части всей первой русской линии: «Зеленые батальоны под натиском шведов отступали. Напору противника поддались Казанский, Псковский, Сибирский, Московский, Бутырский и Новгородские полки. Передовая линия русских просто-напросто повернула и двинулась назад, столкнувшись со второй линией». Правда, вскоре у автора выясняется, что первая линия еще не столкнулась со второй: «Шведские батальоны продолжили наступление, идя по пятам за отходящим противником. Русские еще не бежали, они отступали более или менее стройными рядами, однако недостаточно быстро, чтобы уклониться от преследующего их неприятеля. Помимо всего прочего, скорому отходу должна была мешать вторая линия, стоявшая на пути у ретирующейся первой. После короткой – метров в сто – пробежки шведские солдаты нагнали отступающих. В уходящие спины стали вонзаться пики и штыки». Вроде бы, почти победа, но далее автор многословно объясняет, что победа ускользнула из-за того, что «зеленая стена» русской линии изогнулась, но не сломалась (так!- Е.А.), к тому же в наступающей шведской линии вскрылись просветы, не было конницы, которая могла бы довершить разгром. А когда кавалерия генерала [К.Г.]Крейца подошла, четыре (!– Е.А.) батальона Новгородского полка и гренадерского полка [И.А.]Буша образовали большое каре и встретили всадников [К.Г.]Крейца огнем. Ничего подобного, особенно о каре, в русских источниках даже близко нет! Главный информатор П.Энглунда Аксель Юлленкрук писал, что он привел несколько эскадронов, но …тут произошло необъяснимое: «Не успели всадники сделать пол-оборота направо, чтобы занять позицию для атаки, как их глазам предстала ужасающая картина. Ближайшие к ним части шведской инфантерии, те, что были на крайнем левом фланге, бросали оружие и поворачивали назад. Пехота побежала с поля боя!»[9]. С чего бы это, если все шло так успешно? Объяснений нет. Поэтому ссылка В.А.Артамонова на П.Энглунда малоубедительна.

Что же произошло на самом деле? Думаю, что следует поддержать точку зрения П.А.Кротова, который отмечает, что в «Обстоятельном описании» сражения (1709 г.) такой бы героический поступок П. по восстановлению линии Новгородского полкадолжен быть отражен, однако о прорыве линии и его ликвидации лично П. в источнике столь высокой степени достоверности каким является «Обстоятельное описание»,ничего не сказано. Это не значит, что П. устранился от сражения, сдав команду Б.П.Шереметеву, руководство царем сражением подтверждают разные источники.

Теперь о пробитой пулей шляпе. Это самый известный эпизод сражения, о котором писали многие, начиная с самого П. Место и ситуация, в котором находился царь в тот момент, когда его шляпу пробила пуля, установить по документам весьма трудно. Л.Н.Алларт писал, что «…у Е.в. тож шляпа была прострелена. Также найдена была пистолетная пуля в орчаге седелном». Голландский резидент Генрих Гульст сообщал, что «сам царь находился постоянно в местах самой жаркой схватки и мушкетною пулею ему пробита была шляпа»[10]. Вольтер вообще относит инцидент к начальной (кавалерийской) стадии битвы: «Московитские эскадроны были прорваны и смяты. Чтобы собрать их, прискакал сам царь, шляпа его была прострелена мушкетной пулей, под Меншиковом убило трех лошадей <…>. Петр ездил по рядам войск на арабском скакуне, подаренном ему султаном (это Лизетта-то? - Е.А.) – вдохновляя офицеров и солдат, и обещал каждому достойную награду»[11]. Ф.И.Соймонов, также не бывший на поле боя, сообщает фантастическую подробность, будто бы П. «в доказательство к получению себе повышения чина представлял, что взял он в полон своими руками в самом жару баталии генерала шведскаго и показывал пред всеми афицерами пробитую пулею свою шляпу»[12]. Кто этот несчастливец, шведский генерал, Ф.И.Соймонов не уточнял, хотя история пленения всех шведских генералов хорошо известна. По мнению П.А.Кротова, П., «скорее всего, скакал вдоль первой линии русской пехоты, несколько позади (т.е., между двух линий? – Е.А.), вдохновляя сражающиеся войска. Шведские солдаты вели прицельную стрельбу из ручного оружия по русскому венценосцу»[13]. Cноска на источник этой точной информации отсутствует. Теперь о расстоянии, с которого мог быть произведен результативный выстрел. Ганс Дельбрюк считал, что в XVIII в. «пехотное ружье било на незначительное расстояние примерно на 300 шагов, на 400 шагов почти не было попаданий»[14]. Считая шаг длиной в 75 см, можно предположить, что П. находился от противника максимум на расстоянии 220 м. Одновременно, если признать правдивой информацию Л.Н.Алларта о пистолетной пуле, попавшей в деревянную часть седла, то П. был от неприятеля совсем близко - по мнению П.А.Кротова дальность пистолетного выстрела составляла около 20 метров, хотя ученый допускает, что шведы  «стреляли в российского монарха с расстояния семи, десяти, пятнадцати метров»[15]. Чарльз Уитворт, кроме пробитой пулей шляпы, упоминает о том, что П. сменил четыре лошади[16], хотя Лизета, как мы знаем, дожила до глубокой старости и «покоится» в витрине Зоологического музея РАН. В.А.Артамонов считает, что пуля попала в петровскую шляпу в тот момент, когда П. повел в атаку второй батальон Новгородского полка, и при этом не может избежать «художественности»: «Царь, пришпорив бойкого гнедого скакуна «Лизетт» (вообще-то принято считать, что Лизетта была рыжей масти - Е.В.), первым сорвался на помощь к бегущим. Промчавшись между линиями, он поднял в атаку новгородцев (среди бежавших первого батальона уцелело подавляющее большинство – более 500 солдат). Нет сомнения, что за царем неслись и гренадеры его охраны <…>. Широкий, повязанный поверх кафтана через плечо бело-сине-красный офицерский шарф был заметен издали (сноски нет – Е.А.). Несколько атакующих целились, чтобы свалить скачущего офицера и усилить смятение русских (В дыму и горячке боя шведы никак не могли узнать царя). Петр вырвался вперед, одна пуля прошила поле шляпы в дюйме от правого виска, а вторая впилась в переднюю луку седельного остова. Нет сомнений, мимо свистели и другие куски свинца. Правое поле шляпы было пробито снизу и, судя по траектории – с расстояния 3-5 метров <…>. Оба батальона новгородцев быстро двинулись за государем, стали окружать и заходить через разрывы в тыл шведам <…>, именно Петр не только выправил дело, но окончательно разрезал фронт шведской пехоты. Контратака Петра стала решающей, она предрешила успех битвы, развалив Шведскую армию надвое»[17]. Откуда у автора такие подробности (особенно про траекторию пули) мы не узнаем – ссылок на источники нет.

На мой вопрос о научном исследовании и описании шляпы П., Н.И.Тарасова, хранитель коллекции костюма П. Государственного Эрмитажа, где хранится знаменитая шляпа П., в своем электронном письме от 16.01.2013 (публикация его разрешена автором) отвечала: «Глубокоуважаемый Евгений Викторович! Вынуждена Вас огорчить: научного описания состояния петровской шляпы до ее реставрации никто не сделал. Да и реставраций было несколько. Все отверстия были тщательно заделаны, фетр в местах разрывов дублирован на сетку. Я полагаю, что одна из таких "починок" была в период между 1909 и 1917 гг. По крайней мере, на фотографии в книге И.Павловского шляпа еще с разорванным краем[18]. Реставрации советского времени, особенно 1960-х гг., надо отслеживать уже по архивным документам. Я имею в виду дневники реставрационного процесса. С вещами особо тогда не церемонились: дырки зашивали, подклеивали - то есть приводили в экспозиционный вид. Последняя реставрация петровской шляпы проводилась в 2012 г., перед выставкой в Амстердаме. Это были: сухая очистка фетра и небольшое восполнение утраты ткани. Современные реставраторы Эрмитажа самым деликатным образом подходят к памятникам. Мы все вместе решили ничего не трогать, не убирать никаких "торчащих" ниток, поскольку при настоящей, полной экспертизе каждый такой кусочек может быть важным источником информации. В моих планах - проведение соответствующей экспертизы в отношении шляпы и шейного знака. Думаю, есть надежда узнать, которое отверстие на шляпе "то самое". Так что результатов придется подождать».

[1] РНБ. Погодин. 1932. Л. 45.

[2]  Письмо российского генерала. С. 28; РНБ. Погодин. 1732. Л. 45;

[3] АСПБИИ. 83.2.5. Л. 114.

[4] Молтусов. Полтавская битва. С. 361.

[5] Молтусов. Полтавская битва. С. 362.

[6] Молтусов. Полтавская битва. С. 363.

[7] Молтусов. Полтавская битва. С. 362.

[8] Артамонов. Полтавское сражение. С. 571-572.

[9] Энглунд. Полтава. С. 198-200.

[10] Цит. по: Кротов. Битва при Полтаве. С. 262.

[11] Вольтер. История Карла XII. С. 130-131.

[12] Соймонов. История. С. 188.

[13] Кротов. Битва при Полтаве. С. 262.

[14] Дельбрюк. История военного искусства. 4. С. 235.

[15] Кротов. Битва при Полтаве. С. 262-263.

[16] РИО. 50. С. 196.

[17] Артамонов. Полтавское сражение. С. 572-574.

[18] Имеется в виду книга И.Ф.Павловского «Битва под Полтавой».