Семинар "Границы истории": М. Баттис "Арийский миф и Таджикистан: от имперского мифа к национальной идентичности"

15 декабря 2016 года в рамках очередного заседания семинара «Границы истории» состоялась публичная лекция младшего научного сотрудника НИУ ВШЭ-Санкт-Петербург, Маттиаса Баттиса на тему «Арийский миф и Таджикистан: от имперского мифа к национальной идентичности». 16 февраля 2017. Т. Борисова докладом «The Taming of Law in the Autocratic Empire». 

Маттиас Баттис получил степень бакалавра в области Cultural Sciences в European University Frankfurt, Германия и степень магистра Russian and East European Studies, University of Oxford, Великобритания. В 2016 году он защитил PhD-диссертацию по истории российского ориентализма, University of Oxford, Великобритания.

В начале выступления Маттиас Баттис кратко рассказал об особенностях своей научной карьеры и академического пути, которые определили методологическую оптику его исследования, взгляда на историю Средней Азии через русскоязычные источники, оставленные имперскими и советскими востоковедами.


Главным героем диссертации и статей докладчика выступает А.А. Семенов (1873 - 1958) - русский востоковед и колониальный администратор в Средней Азии, служивший в имперском Туркестане и продолжавший активно участвовать в академической и политической жизни Средней Азии при советском режиме (в 1940-е годы занимал пост руководителя института истории в Душанбе).

Важным политическим контекстом для научной биографии Семёнова является проблема влияния советских властей на формирование национальных идентичностей в Средней Азии. Таджикистан здесь особенно важен как образец имперского пограничья между Туркестаном, Афганистаном и Китаем. На этом примере мы видим, как дискуссии внутри научного сообщества (такие как споры об арийской языковой семье и теории иранского происхождения таджикского этноса) зачастую становятся частью имперского контекста и играют важную роль в территориальном размежевании и создании национальных государств.

Здесь докладчиком было сделано краткое отступление в область историографии «арийской идеи». Так, он отметил, что изначально категория «арийскости» возникает не в области расоведения или физической антропологии, но приходит из сравнительной лингвистики (Schleicher, 1861), означая идею генеалогического родства европейских языковых семей. Однако позднее, во второй половине XIX века, нарратив арийского родства был перенят отдельными физическими антропологами, и вскоре стал активно использоваться в политических целях, принимая зачастую мифический характер. Проблеме арийского дискурса в России уделялось довольно много внимания в историографии (здесь можно вспомнить, например, работы Марины Могильнер по истории антропологии и расоведения в имперской России), однако при этом среднеазиатские сюжеты зачастую оказывались вне этого контекста.

Возвращаясь непосредственно к теме своего доклада, Маттиас Баттиас отметил, что ключевым регионом Средней Азии для «арийских» гипотез были горные районы Памира и Гиндукуша, которые для имперских администраторов и востоковедов часто становились символами арийской прародины. При этом среди востоковедов бытовало мнение о том, наиболее «чистые» арийцы проживали в горах восточной Бухары, чья территория частично совпадает с будущей территорией Таджикской ССР. Арийский миф был не только определенной историографической традицией, но и стратегией легитимации экспансии Российской империи в регионе, которая отдельными российскими военными и администраторами презентовалась как «возвращение арийского племени на свою древнюю родину».

В заключительной части доклада Маттиас Баттиас затронул тему арийского мифа как части национальной мифологии Таджикистана. Важным сюжетом здесь становится проблема национальной идентификации жителей Средней Азии в ранне-советский период, когда происходило определение границ в регионе. В таджикском случае мы видим, что образ иранской языковой группы как «отдельной ветви великого арийского древа», созданный до этого российскими востоковедами, превращается в описание отдельной группы людей – нации – и становится одной из причин возникновения таджикского национального государства. При этом следует помнить, что государственная логика территориального разграничения чаще «перекраивала» этнографическое знание, чем наоборот. Проблемой при этом становился факт культурного симбиоза между узбеками и таджиками на большинстве равнинных территорий. Таким образом, для доказательства существования «чистого типа таджика» этнографам, востоковедам и советским чиновникам приходилось апеллировать к восточным, высокогорным районам Таджикистана. В этом контексте таджики наделялись обязательным и уникальным свойством - иранским происхождением. 


Подводя итог своей лекции, Маттиас Баттис ещё раз подчеркнул важность взаимных реакций империализма и национализма друг на друга. Именно подобное взаимодействие мы видим в случае превращения арийского мифа из инструмента легитимации имперского правления в один из основных элементов создания нации. Таджики как «восточные братья» европейского человека, возникшие на страницах трудов Семёнова и других имперских востоковедов, затем становятся бенефициарами той политики Советского союза, которую Терри Мартин назвал «империей позитивной дискриминации».

Доклад Маттиаса Баттиса завершился оживлённой дискуссией, в ходе которой обсуждались проблемы расиализации в раннем Советском союзе, стратегии выживания имперских востоковедов в годы сталинских репрессий, место Таджикистана в советской национальной политике и особенности российского ориентализма.