До 02/12.06.1697. П. в Кенигсберге.

В Кенигсберге послы вели переговоры с министрами курфюста, которые предлагали заключить оборонительный и наступательный союз «противу всех неприятелей, а особливо противу шведского короля, яко обаго обоих дворов обидчика. Российские послы не согласились на сие, дабы не подать причины шведам к разрыву мира, а по многих разговорах положили на том, чтобы о бытии обоим дворам в союзе противу всех неприятелей явно сих слов в договор не писать, но чинить только для лица союз о дружбе и торговле, о общем же вспоможении противу всех неприятелей, а паче шведского, обещать самим обоим государям друг другу изустно», что и было сделано в Пиллау 10.06[1]*.

Комментарий.

* Принципиальный момент. В литературе есть точка зрения, что истинной целью Великого посольства была не реанимация союзного наступления на Турцию, а сколачивание или, по крайней мере, глубокая разведка антишведской коалиции, исходя из того, что гегемонизм Швеции на Балтике, в Померании и других местах всем ее соседям надоел[2]. Однако П. не принял в Бранденбурге никаких формальных, письменно закрепленных обязательств по созданию союза против шведов. Отчасти это произошло потому, что бранденбуржцы, думая, прежде всего, о расширении своей территории, увязывали союз против шведов более с союзом против Речи Посполитой, на чьи земли бранденбургский курфюрст зарился давно. Антипольский сюжет не входил тогда в планы П. С одной стороны, возможное нарушение «вечного мира» 1686 г. с Польшей означало распад антитурецкого союза, который был тогда дорог П. как гарантия существования Таганрога и Азовского флота и как надежда на выход России к Черному морю, что Россия без союзников сделать не смогла бы. С другой стороны, главной головной болью России были происки контистов, французской партии в Польше, что тоже - в случае победы принца Франсуа-Луи Конти - осложняло южную политику России. Поэтому в августе 1697 г. Великое посольство послало грамоту в Стокгольм с предложением (ссылаясь на Кадисский мир) заключить наступательный союз соседей - России и Швеции противпринца Франсуа-Луи Конти – возможного польского короля. Если бы было получено согласие канцлера Б.Г.Оксеншерны, то Великое посольство намеревалось двинуться в Стокгольм для срочного заключения задуманного союза. Ф.Я.Лефорт тогда же писал в Швецию, что «буде Его королевское величество к тому намерение и склонение свое иметь будет, а Деконтий (принц Франсуа-Луи Конти – Е.А.), з допущения Божия, на королевство Польское оборан будет ж, тогда я, яко имея от Е.ц.в. полную мочь и особливый его монаршеской указ и повеление, из Галанской земли для поставления и утверждения тех дел с посольством буду в Стеколно»[3]. В грамоте от 25.08/04.09.1697 шведы не возражали против прибытия Великого посольства в Швецию, но их крайне туманные общие уверения в поддержании старой дружбы надежд на заключение антиконтийского союза не давали, и поездка эта не состоялась. Однако обострение ситуации в Польше, обусловленное слухами о французской эскадре, которая везла на своем бортупринца Франсуа-Луи Конти и десант, привело к тому, что Ф.Я.Лефорт повторно 25.10/05.11 обратился к канцлеру Б.Г.Оксеншерне с предложением союза против французского претендента. Одновременно были начаты переговоры с посланником Швеции в Голландии Лилиенротом. Шведы заверяли Россию, что ни в коем случае не выступят на сторонепринца Франсуа-Луи Конти, но и поддерживать Августа II не будут. В ответной грамоте шведского канцлера было высказано намерение ничего в Польше не менять, «дабы она Речь Посполитая при древних своих вольностях и правах, как во избирателном, так и во всем прочем, еже благосостоянию оной надлежит, могла соблюдена и содержана быть»[4]. Эта формула стала удобной отговоркой всех будущих «разделителей» Речи Посполитой. Такое государственное устройство, консервировавшее слабость Польши, было на руку всем ее соседям.

[1] Бантыш-Каменский. Обзор. 4. С. 24.

[2] Путята. Вопрос о прусском союзе. С. 650

[3] Королюк. Избрание Августа. С. 205.

[4] Королюк. Избрание Августа. С. 212-213.