15.07.1700, пн. П. в Преображенском или в Москве.

П. в Преображенском или в Москве.

Прибытие в Москву (вместо Иоганн Карловича) нового чрезвычайного посланника Августа II, Я.Э.Ланге (Ланген), который был принят П. (время аудиенции неизвестно)[1]*.

Письма и бумаги П.: указ именной о процедуре раздела имения должника между заимодавцами и пр.[2].

Разные письма и бумаги: Август  II – П., просит прислать под осажденную саксонцами Ригу военную помощь[3]**.

Комментарий .

* Я.Э.Ланге, по-видимому, кроме верительной и прочих грамот, подал грамоту Августа II от 16.06 с просьбой пощадить Я.Э.Ланге «от горячего вина и секту, яко природе его смертельно вредящих»[4]. Думаю, что он был вскоре принят П. В изданной в Германии брошюре Мартина Нейгебауэра сказано, что барон Я.Э.Ланге «был пожалован от царя собственноручно ударами и пр. и пр. за то, что он не дозволял над собою шутить царскому любимцу некоему пирожнику (Bäckerjungen) по имени Александр Данилович Меншенкопф (Menschenkopff). В напечатанном в 1705 г. опровержении пером русского агента Генриха Гюйссена было сказано в уточнение упомянутого инцидента: «На этом празднике, по старинному немецкому обычаю, в Москве напились очень сильно и страже было приказано не выпускать никого из приглашенных гостей без высочайшего повеления. Когда поэтому барона [Я.Э.]Ланге нескоро хотели пропустить, то он, ударив кулаком в лицо караульного (который было загородил ему дорогу), стал таскать его за волосы и повалил на землю. Князь Александр Данилович [Меншиков], бывший хорошим приятелем посланнику, пришел на шум и кротко уговаривал барона, дружески внушая ему при том, что караульный, действуя по данному приказанию и не зная лиц, не заслужил такого обхождения с ним. Барон, будучи в опьянении, отвечал громко и с нетерпеливыми телодвижениями, что он, когда б это было в ином месте, хотел бы других доказательств и тем дал почувствовать, что желает вызвать на дуэль. Когда Е.ц.в. подошел также и узнал о происшедшем, то сказал только, шутя,[Я.Э.]Ланге: «Mynheer, veeldyfechten, kamfecteenreismetmy», (Мой господин, если хочешь драться, то [проведи-ка один бой] со мной), так как это он отдал приказание страже не выпускать никого из комнат без его дозволения. Потом все и все скоро было забыто, добродушно покончено и на другой день обращено в смехи»[5]. Но это опровержение ярко рисует обычные для П. попойки, когда, утомившись в застолье, П. шел отдыхать, а гостей не выпускали из-за стола до тех пор, пока государь не проспится. В ответ на просительную грамоту короля П. писал грамоту (дата ее неизвестна) в свойственной ему шутовской манере, что «как о покойном Карловиче, так и сем Ланге писать изволите, чтоб его не неволить горяим питьем, на что ответствую, что сами можете рассудить, что сей Ланг не есть гишпанец, но саксонец и обретается здесь в студеных краях, где чаю и кофею зело мало, к тому же и признак добрый имеет г. Ланг – подагру»[6]

** Н.Н.Бантыш-Каменский писал, что Август  II многократно просил П. в своих посланияхот 19, 26, 29.08, а также 10 и 19.09 (неясно, по какому стилю) о скорейшей помощи русскими войсками[7].

[1] Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С. 166.

[2] ПСЗ. IV. № 1805. С. 72-73.

[3] Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С. 167.

[4] Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С. 166.

[5] Пекарский. Наука. 1. С. 66, 74-75.
[6] Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С.166.

[7] Бантыш-Каменский. Обзор. 3. С. 167.