"Это было одно из самых ярких событий, которое произошло со мной как с исследователем, так и с человеком". Маргарита Кулева о резиденции в Кении
В январе 2020 года соруководитель НУГа "Цифровая история искусства" Маргарита Кулева была участником резиденции в Кении. Мы поговорили о том, как она готовилась к поездке, о впечатлениях о стране и стипендиальной программе, организовавшей это событие.
В январе 2020 года соруководитель НУГа "Цифровая история искусства" Маргарита Кулева была участником резиденции в Кении. Мы поговорили о том, как она готовилась к поездке, о впечатлениях о стране и стипендиальной программе, организовавшей это событие.
Маргарита Игоревна, расскажите, как получилось, что вы поехали в Кению?
Поездка в Кению состоялась в конце января этого года. Но она началась раньше. Резиденция в Кении, где я участвовала, была связана с стипендиальной программой центра Дизайна, социальных исследований и искусства (Center for Arts, Design and Social Research). Это частный американский фонд, достаточно глобальная и сравнительно новая организация. На данный момент я единственный участник из России, остальные резиденты из США, Турции, Бразилии, Китая, Италии и других стран. Резидентам предоставляются различные возможности в течение года. Часть этих возможностей связана с нетворкингом и посещением трех резиденций в год. Первая резиденция была в июле 2019 года. В течение 2 недель мы жили на вилле в Сполето, а также несколько дней в Риме на вилле Медичи. Очень интересное место; культурная институция, которой когда-то управлял Энгр.
Моя поездка в Найроби прошла в рамках второй резиденции. Она продолжалась примерно 10 дней, и, конечно, это было одно из самых ярких событий, которое произошло со мной как с исследователем, так и с человеком. К сожалению, наша резиденция в Италии, которая должна была состояться в 2020 году, отменилась в связи с коронавирусом. Резиденция прошла онлайн в июле 2020 года. Я устроила себе резиденцию в Москве, параллельно работая в архивах. Резиденция включала в себя участие в семинарах, а также я организовала специальное событие в Москве – инстаграм-экскурсию по району Черёмушки – первому району, где появились хрущевки.
Instagram Миргариты Кулевой :https://www.instagram.com/p/B7foa21jw-o/
Как вы готовились к поездке?
За несколько месяцев стало известно, что я еду в Кению. Для меня это был очень важный шаг, так как это мое первое посещение африканской страны. Я была как турист в Тунисе, но это другое дело.
Я читала об искусстве в Кении, о том, какая программа запланирована. Организаторы конференции составили прекрасный список того, что можно, а что нельзя делать в Кении. Например, Кения борется с загрязнением окружающей среды, может быть, даже более активно, чем другие страны. Нельзя пользоваться полиэтиленовыми пакетами, и, если вас поймают, вы должны заплатить штраф 300 евро.
Кроме того, нужно было сделать прививки, потому что без международного прививочного сертификата не пускают в страну. Поэтому, когда все были на каникулах в январе, я занималась прививками: от желтой лихорадки, гепатита В и С.
Расскажите о ваших впечатлениях от страны?
Я нахожусь под очень сильным впечатлением. Наверное, ключевое – это то, что я, как социолог культуры, должна была пересмотреть многие понятия, с которыми работаю. Например, неравенство, сегрегация, понимание общественного пространства, работы государства, и агентов, вовлеченных в культурное производство. У меня есть международный опыт исследования, моя диссертация была сравнительным исследованием Лондона, Москвы и Петербурга, как сцен культурного производства, с точки зрения творческого труда и его организации. Конечно, какие-то контексты я знаю лучше, какие-то – хуже. Но этот опыт радикально перевернул мои представления, потому что, как и другие социологи, я склонна критиковать возможности доступа в музеи и другие культурные институции. Есть не только финансовые ограничения (не все могут себе позволить купить билет), но символические границы, не все люди знают, зачем идти в музей, как себя там вести, чтобы чувствовать себя комфортно. Но, когда вы попадаете в галерею, которая находится действительно за 5 метровым железным забором, за которым стоит охрана, вы понимаете, что вопрос доступа – это что-то другое. Это касается не только галерей, это и того, как организованы приватные и публичные пространства.
Я серьезно начала пересматривать понятия публичного пространства, потому что российский контекст, наверное, связан с постсоветским прошлым. И советский город – это то, что сделано для большинства, где публичность является важным показателем. Кажется, что общие места в Кении немного «ничьи», они не контролируются, в них нет ценности. Я видела мало каких-то “ухоженных” или упорядоченных публичных пространств. С другой стороны, я увидела многое, что происходило за закрытыми дверями. Это были очень интересные культурные и гражданские активности. Мы с коллегами были на открытии выставки в галерее, а также посетили радио. Понимаешь, что люди, которые вовлечены в культурное производство за закрытыми дверями, находятся на острие интеллектуальных и художественных дискуссий, однако, не все имеют доступ к результатам этого труда. Это огромный контраст, все эти места были закрытыми, я бы даже сказала, спрятанными в городе.
Очень интересно, что во многих городах центр – это самые интересные, культурно богатые места, куда большинство людей пытается попасть. Тогда как в Найроби центр – это немного выжженная земля, где не очень комфортно жить, у меня было постоянное ощущение, что ты не понимаешь, как этот город работает, ты не понимаешь режимов безопасности. Это было новое ощущение, связанное с идентичностью, которая, может быть, каким-то образом базируется на расе. Это тот вопрос, который часто себе не задаешь, не проблематизируешь, потому что во многих контекстах, в российском контексте, ты не являешься в этом смысле меньшинством, а здесь твоя инаковость бросается в глаза очень быстро. Ты начинаешь привлекать очень много внимания, это не была агрессия, но повышенное внимание. Конечно, я не могу представить, как чувствуют себя люди в России, которые относятся к другим расам, с другими идентичностями, но это был новый и интересный опыт в ощущении своего тела.
Про то, как работает город, тоже очень интересно. С одной стороны, все технологии, к которым мы привыкли, в городе есть: агрегаторы такси, доставка еды. С другой стороны, местные водители не пользуются Google maps и не ездят по навигатору. Движение устроено особенным образом, есть проблемы с пробками. Мы жили в таком закрытом поселке, где на въезде пост охраны, и нельзя попасть просто так. На выезд только одна дорога, и выезжая, ты не знаешь, когда ты попадешь в место назначения. Конечно, пробки есть везде, всегда бывают неожиданности, но здесь ты не знаешь, займет ли это 40 минут или 3,5 часа. Такая другая темпоральность: ты заказываешь кофе, и он может появиться в течение часа.
Найроби. Instagram Миргариты Кулевой :https://www.instagram.com/p/B7mEH-ujtwC/
Еще одно важное впечатление, что есть поразительно много связанного с современным искусством, но все это никак не связано с государством, совершенно параллельные институты. Культурная политика Кении их не затрагивает. Конечно, мы можем говорить о некоторой параллельности и в России, но большинство художников, кураторов заканчивали государственные ВУЗы, или работают с музеями, библиотеками. А в Кении официальные государственные институты и культурная жизнь вообще никак не встречаются. Эта параллельность была очень важной для меня, для того, чтобы пересмотреть какие-то свои взгляды.
Что было самым запоминающимся событием?
Мы посещали кенийские трущобы. Их несколько районов, но в которых мы были, называются Кибера. Кибера находится недалеко от более привилегированного поселка, в котором мы жили. Это один из самых бедных районов в Кении и в Африке. Люди живут там менее, чем на доллар в день, топят углем дома. Многие живут в самодельных землянках. (фото из инсты). Конечно, район опасный с точки зрения высокой смертности и процента криминальных случаев: убийств, грабежей. Но при этом он очень живописный, потому что люди ярко одеты, вывески не стандартизированы, они созданы от руки, много интересных машин, мотоциклов. Это все фантастически интересно.
Фото Киберы. Instagram Миргариты Кулевой :https://www.instagram.com/p/B7i3Hq-ja-Z/
Запомнился случай, который со мной там произошел: я фотографировала что-то, приоткрыв немного окно нашего старого автобуса, яркого, похожего на уазик 70-х годов. Один из обитателей Киберы, увидев это, залез в наше окно, повис между улицей и автобусом. Половина тела оказалась в автобусе, он пытался схватить телефон. Но один из наших сопровождающих оперативно среагировал и вытолкнул его. Это, наверное, была единственная попытка грабежа, которая со мной случилась за последнее время. Последний раз у меня пытались украсть плеер в 2002 году.
Тем не менее, мы замечательно провели время в Кибере. Самое интересное, что там тоже есть сообщество художников, у них есть мастерская, галерея, где они продают свои работы. Я купила там работу, поучаствовала в экскурсии, и побывала в импровизированном баре, который представляет из себя комнату с телевизором и музыкой, где собираются люди, отдыхают, пьют ром. Мы провели время в тесном контакте, пока еще была возможность тесного контакта. Конечно, все это сейчас пересматриваешь с точки зрения коронавируса.
Это другой мир. Начиная с перепада температур, с животных, которые живут в городской среде, бородавочники, которые бегают по дорогам, обезьяны, которые живут на деревьях.
Вы общались с коллегами по исследованию искусства?
Да, есть такое сообщество, которое занимается описанием и картированием сцены. Мы общались очень много и говорили о природе институтов и параллельности, о которой я говорила выше. О том, кто может заниматься, кто может быть заинтересован в поддержке современного искусства и почему. Мне удалось увидеть много разных мест, где экспонируется современное искусство. Два из них я уже упоминала: коммерческая галерея, где собирается элита, которая, наверное, напоминала многие западные коммерческие галереи, и находилась за огромным забором. Второе – импровизированная галерея в Кибере, совершенно прекрасная. Третье место – это Национальные музеи Кении, куда я пошла в свободный день вместе с моим коллегой и другом, бразильским художником Бруно Морески, который тоже участвовал в этой резиденции. Очень интересно, что музеи строился почти 20 лет, один из немногих музеев в Кении. Такой колониальный, британский институт, который очень напоминает все известные музеи Лондона; в этот день мы были 87 и 88 человеком, посетившими музей. Это другие цифры в сравнении с музеями в городах России.
Национальный музей Кении. Instagram Миргариты Кулевой: https://www.instagram.com/p/B7tU0OiDWtC/
Какой проект вы готовили совместно?
Это было уже третье событие этого центра, которое я посетила.
Это необычные мероприятия. Очень часто в наших университетских классах и на конференциях, которые посещаем, мы ориентированы на какой-то немедленный результат и гонимся за продуктивностью. Во время первой резиденции мне казалось, что мы мало обсудили на семинарах, что могли бы больше сделать в день. Поэтому мне было непривычно участвовать в событиях, которые скорее ориентированы на процесс, «think big» – думать шире, глубже и медленнее. Резиденция в Кении сама была финальным продуктом.
В целом, было достаточно много активностей, в которых мы участвовали. Например, у нас были лекции, воркшопы, к нам приходили в гости известные кенийские писатели, художники, музыканты. Лиза Брок (Lisa Brock) читала нам лекцию, введение в африканские исследования, которая помогла мне углубиться в постколониальную критику. Программа была насыщенной. Вместе мы записали подкаст о культуре и (бес)порядке.
Это было удивительное приключение, расширяющее мои человеческие и исследовательские горизонты. В конце этого года мне сложно представить, как коллегам из CAD+SR вообще удалось это реализовать.