«Если не помогать людям «руками», то хотя бы быть причастной к этому»
– Расскажите, почему вы выбрали программу «Политология»?
– На самом деле, я проходила на несколько специальностей по «зеленой волне» - это были и «Менеджмент», и «Экономика», и «Социология», и «Политология». Но мне всегда были интересны международные отношения, политика, обществознание. В моей семье интересовались политикой, родители видели меня в политической или международной сфере. Окончательное решение было принято так - я позвонила своему преподавателю по обществознанию, и она мне сказала: «Выбирай политологию, это самая узкая из представленных специальностей, самая конкретная».
– Какой яркий момент вам вспоминается со времен учебы?
– Яркий момент, которые вспомнят многие мои однокурсники — это сдача экономики.
– Это было серьезное испытание?
– Да, это было серьезно. Павел Валерьевич Усанов строго оценивал нас, и мы тогда чуть не «вылетели» из Вышки, держались буквально «на волоске». К счастью, удалось мобилизоваться и сдать предмет. Вспоминаю также первые конференции, первые исследовательские работы. Моей научной руководительнице, Алене Александровне Вандышевой, пришлось приложить немало усилий, чтобы вдохновить меня на научную работу. У неё получилось, и я ей бесконечно благодарна. До сих пор помню один знаковый момент. Я выступала на первой в своей жизни научной конференции, это были «Октябрьские чтения» в Питерской Вышке. Я очень волновалась, выступила с докладом, а после него ко мне подошёл наш преподаватель, Михаил Бениаминович Горный, и сказал: «Настя, не ожидал, молодец! Можешь же, когда хочешь. Продолжай!» Казалось бы, простые слова, но они меня очень вдохновили, дали уверенность в собственных силах. Горько об этом говорить, но Михаила Бениаминовича не стало в прошлом году. Я навсегда запомнила и его слова поддержки, и определение «политических институтов» из его лекций.
– Вы вдохновлялись российскими экспертами-политологами из медиаполя - Екатериной Шульман и другими, когда приняли решение изучать политологию?
– В 2010 году, к сожалению, этого медиаполя попросту не существовало. Максимум, что мы могли знать о политологии — это работа депутата или политика. Часть моих однокурсников и шла на «Политологию» с такими намерениями, но потом, уже в процессе, эта сфера начала приобретать другие перспективы. Этому способствовала учеба: у нас были уникальные курсы по политической культуре (вел Григорий Львович Тульчинский), курс по политической журналистике и другие. Со временем, мы начали понимать, что политология — это не только публичная политика, а еще много других сфер - научная, гуманитарная, аналитическая, журналистская.
– Что вы думаете о текущей медиаподаче профессии «политолог»? Как вы к этому относитесь?
– Когда мы учились, многие планировали заниматься публичной политикой, в том числе, идти в муниципальные депутаты. Если бы тогда мы знали о Екатерине Шульман, возможно, по-другому бы все сложилось. Она практически единолично вывела профессию политолога в публичное поле с помощью Youtube, сделала, на мой взгляд, профессиональную политологию привлекательной, даже модной. Раньше в российском медиаполе даже не знали, как правильно перевести слово «политология» на английский язык. Приходилось объяснять, что это не politology, а political science, а про понятие think tank, как о фабрике мысли, в целом, мало кто слышал. Этому нас учили на программе. Кафедра политологии Вышки была очень молодая, она, в основном, состояла из практиков, которые были депутатами Ленсовета в прошлом (возглавлял кафедру Александр Юрьевич Сунгуров, основатель Центра «Стратегия»), программа была заточена именно на практику. Со временем, к преподавательскому составу присоединились молодые специалисты, которые учились за рубежом, и они представили нам другой формат политологии. Они показали, что есть люди, которые занимаются политологией как наукой на международном уровне - пишут статьи, участвуют в конференциях, проводят совместные исследования с зарубежными институтами.
– Как вы считаете, сейчас, в период пандемии и коронавируса имеет ли смысл вообще идти получать образование в сфере международных коммуникаций? Я имею в виду, мир закрыт, и возможно, мы не скоро поедем «наводить мосты» за границу.
– Мы обязаны сами сделать все, чтобы не закрыться от мира. Экосистема начинает развиваться только тогда, когда в нее попадает что-то извне. Нужно это делать, и я считаю, что страна, субъект, наука, человек останавливаются в развитии, если не взаимодействуют с внешним миром. Тем более, в такие моменты, как пандемия, и в кризисных обстоятельствах надо учиться развивать международные связи, не только дипломатические, но и научные. Важно, чтобы появлялись новые специалисты в области и международных коммуникаций и, например, сетевого анализа, потому что сейчас формат взаимодействия и отношений меняется. Все происходит онлайн, и от этого сложнее, нужно обладать продвинутыми навыками. К тому же сейчас проводятся исследования о том, что переход в онлайн-поле ведет к еще большему цифровому неравенству. Преодоление такого неравенства — это перспективное поле для работы и исследований.
– Хочу спросить вас, в плане прогноза и смещения всех процессов в онлайн, тенденция продолжится? Или мы вернемся к привычному образу жизни и темпоритму?
– Я думаю, что люди соскучились по живому общению, встречам и конференциям. Но опыт пандемии показал, что можно сделать многое онлайн. Сейчас уже есть тенденция к тому, что люди обсуждают все в мессенджерах, а не организовывают двухчасовые встречи в Zoom. У меня на работе говорят «не делайте встречу из того, что можно обсудить в мессенджере». Увеличивается ценность личного времени. Учитывая, что проведение конференций, встреч, переговоров, учебы онлайн минимизирует всяческие издержки - не нужно тратить деньги на обеспечение офисов, делать кофе-брейки на конференциях и так далее, я думаю, что навряд ли мы вернемся к прежнему формату. А с другой стороны, можно провести аналогию с книгами. Все лет 10–15 назад говорили, что бумажный формат умрет, раз есть электронные книги. Но как мы видим, все продолжают читать бумажные книги, потому что все-таки разница есть.
– Как вы начали работать в ООН?
– В один момент я для себя вывела формулу работы мечты – она должна быть не в коммерческой организации, так как для меня важна именно гуманитарная и некоммерческая основа работы, принадлежность к социальным изменениям, то есть работа в human rights & international development. Если не помогать людям «руками», то хотя бы быть причастной к этому, «помогать помогать». У меня была задача поработать в организации в некоммерческом секторе - в образовании, в науке - где основной моей компетенцией будет аналитическая работа на английском языке. Соответственно, получив этот опыт в Сколтехе (работала там долгое время после окончания магистратуры), я решила, что пора возвращаться к своей мечте и начала мониторить вакансии в некоммерческом международном гуманитарном секторе, в том числе, в ООН. Есть несколько базовых путей попасть в ООН: один из них — это стажировки (часто не оплачиваемые); «основные» позиции разного уровня (однако чтобы попасть на них, нужен весомый опыт в ООН); и Программа добровольцев ООН (ДООН) – United Nations Volunteers. К моему удивлению, чтобы стать добровольцем ООН на уровне International Specialist, на момент подачи заявки нужно было иметь магистерскую степень определенной специальности, 3–4 года оплачиваемого и подтвержденного опыта официальной работы. Именно о вакансии в Аммане я узнала из Телеграмм-канала. У этой вакансии было 20 000 просмотров, я посмотрела и с иронией подумала: «Да, у меня есть шанс!». Уникальность позиции, которую я сейчас занимаю, заключается в том, что она спонсируется Российской Федерацией, поэтому на нее могли подаваться только граждане РФ. Это, к сожалению, не говорит о том, что на нее был маленький конкурс. Обычно, конкурс на позиции United Nations Volunteers достигает нескольких тысяч человек на место.
– Анастасия, объясните, чем вы занимаетесь и какие вопросы решаете на работе?
– Я работаю в Office of the UN Resident and Humanitarian Coordinator. Резидент - координатор — это глава миссии ООН в стране, а офис - представительство ООН. Наш офис координирует работу всех агентств ООН, которых в Иордании более двадцати. Наша задача - наладить связи между агентствами, скоординировать их работу и выступить посредником между правительством страны и деятельностью ООН. Я, как Data and Knowledge Management Analyst, ответственна за поддержку всего офиса по части данных, а моя главная задача – объединить все агентства, организовав Комитет по данным, разработать и запустить платформу для обмена данными и знаниями, а также обеспечить поддержку Департамента статистики Иордании и Министерства планирования.
– Насколько сложно выстраивать связи в такой большой организации? Как вообще складываются ваши отношения с коллегами? Есть ли то, чему можно поучиться в построении корпоративной культуры у ООН?
– По моему опыту, здесь корпоративная культура строится на том, что основа действий ООН - отсутствие личной выгоды. Здесь отсутствует возможность продвинуться по карьерной лестнице с помощью личных связей. Каждый раз, когда ты хочешь поменять работу, ты должен заново проходить отбор. Наш офис работает всегда с оглядкой на то, что мы находимся в ситуации ограниченных ресурсов, тут никто не «шикует». Мне кажется, человеку из бизнеса или частного сектора будет довольно тяжело работать в ООН, поскольку некоммерческая сфера не располагает к получению личной выгоды, надо привыкать экономить. У нас очень профессиональная команда, разнообразный коллектив, как по части опыта, так и национальной принадлежности. Но я заметила, что моих коллег объединяет один момент: несмотря на хороший уровень жизни и высокие доходы, они всегда имеют в виду местное население, покупают локальные продукты и поддерживают малый бизнес, нанимают людей в помощь по дому, берут собак из приюта. Это личное выражение помощи гражданам и стране, в которой ООН является «гостем». Изначально, я немного опасалась разочарования, что ООН окажется бюрократической организацией, которая имитирует деятельность за немалые деньги. Проработав полгода в Иордании – сложном регионе с ограниченными природными и экономическими ресурсами, недостатком воды – я поняла, что мои опасения не только не оправдались, но я убедилась в том, что деятельность агентств ООН в «поле» уникальна. Я восхищаюсь людьми, которые работают здесь.
– Вы сейчас живете в Иордании, хотите ли вы дальше оставаться в этой стране?
– Общаясь с экспатами в Иордании, я заметила, что на больший срок, чем два года, люди тут не остаются. Здесь отличается стиль жизни – может показаться, что все процессы несколько заторможены из-за местного распорядка дня и рабочего времени, большинство организаций в Иордании работает с 8 до 15. Конечно, иногда я скучаю по России. Когда спрашивают, чего не хватает – отвечаю, что какой-то «души» и «культуры». Понимают меня, наверно, только русские. При этом мне встречаются люди, которым очень нравится в Иордании, и они привыкли к этому ритму работы и отсутствию гонки. В моем случае все зависит еще и от финансирования, если его дадут на продление контракта, я с радостью останусь. Мне интересно все изучить, а самое главное, достичь цели моего приезда - сделать вклад, обозначенный в моём волонтерском задании. От руководства я недавно услышала мнение о том, что прохождение программы добровольцев – обязательный пункт для каждого, что хочет работать в системе ООН, ведь за это время ты, в первую очередь, учишься на практике и находишься «внутри». Пока, мой самый вероятный план – по окончании нескольких лет службы начать подаваться на «основные» позиции ООН в Европе или России, поближе к моему внутреннему культурному коду.
– Не видите себя создателем собственной НКО или организации? Нет у вас таких амбиций?
– Я думаю, что есть. Мне нравится предпринимательская сфера, я даже получила соответствующее образование по специальности «Коммерция». Думаю, в какой-то момент приду к этому, но для этого нужно еще многому научиться, получить реальный опыт.
– Что касается академической сферы, может быть планируете окончить аспирантуру и получить PhD?
– Очень сложно совмещать очную учебу и full-time работу. В какой-то момент я сделала выбор в пользу работы. Когда я анализирую то, чем занимаюсь, понимаю, что моя исследовательская амбиция реализуется, ведь на работе я в том числе провожу исследования. Аспирантура — это важный для меня момент и этап, но пока больше формальный. Я обязательно вернусь к этому вопросу, но уже выберу тему для исследования, связанную с текущей работой. Не хочется отказываться от карьеры и тем более прерывать ее.
Вандышева Елена Александровна
Горный Михаил Бениаминович