«Россия входит в топ-6 по качеству производимого видео-продукта»
— Как зарождалась история российских видеосервисов на рынке? Какие к этому были предпосылки?
— Первые видеосервисы на российском рынке появились в 2007 году, были попытки и ранее, но в 2007 году появились сервисы, которые стали заключать договоры с компаниями-правообладателями, в том числе и зарубежными, на легальное распространение видео-контента. Начала активно развиваться реклама, и появилась идея того, что людям надо дать какую-то альтернативу видео-потребления в интернете, так как спрос рос быстрыми темпами, но исключительно в плоскости пиратского контента. Тогда впервые появились люди, которые и начали заниматься созданием этой достойной и бесплатной «альтернативы», при этом в перспективе ставя перед собой цель монетизации всех процессов.
В 2010 году произошёл яркий толчок на рынке видеосервисов, появились такие основные игроки на рынке, как «IVI», «Megogo», «Okko». Последнему надо отдать должное, потому что они первыми вошли в эпоху «платного контента», этот сервис изначально работал на платной основе и никогда не был бесплатным, в отличие от «IVI» и «Megogo». И только в 2014-2015 годах ключевые сервисы начали превращаться в платные: появилась система TVoD (прим. Transactional Video on Demand), когда доступ контента предоставляется за счёт уплаты определённой суммы, при этом есть ограничения по количеству просмотров контента или времени использования, то есть «аренда видео», EST (прим. Electronic Sell-Through), когда при оплате определённой суммы, появляется неограниченный доступ к контенту — модель iTunes, когда ты изначально покупаешь фильм, и он в твоей библиотеке остаётся навсегда, и уже впоследствии появилась подписка.
Конечно, с одной стороны, это все происходило на волне развития iTunes, с другой, на волне развития Netflix, когда появились зарубежные инвестиции, в том числе фонды, которые ранее вкладывались в иностранные проекты, и стали искать такие же проекты на российском рынке. Однако все появляющиеся видеосервисы шли по пути, который я бы назвал маркетплейсом (прим. онлайн-витрина, где выставлены товары от разных продавцов), то есть они служили некими агрегаторами контента, которые скупали всё, что есть на рынке для того, чтобы сделать максимальное предложение без какой-либо контентной политики. Их целью не стояло контент-программирование или его производство и продвижение. Грубо говоря, схема работала так: телевидение производит сериал — телевидение показывает сериал — телевидение продаёт сериал digital-платформам, которые их показывают снова и снова. И это был единственный путь, по которому развивались все онлайн-кинотеатры.
— По какому пути пошёл видеосервис Start?
— Start был изначально построен совершенно на другой основе. У нас не было цели сделать платформу, чтобы набить её материалом, мы шли от контента, чтобы впоследствии поместить его на специально созданный сервис. То есть мы пошли от обратного, мы взяли за основу контент, начали его производить, стали эксклюзивно закупать и вообще всегда двигались по пути «эксклюзивного контента», что на самом деле и было ключевой идеей.
В 2017 году мы начали производить контент для сервиса, который стал выходить уже в 2018 году, и именно с этого момента начался наш рост. Причём это правда большой и значимый рост — по последним показателям года мы выросли на 242% в России и на 400%, если включать в расчёты мир.
Многие российские сервисы любят говорить, что они «русский Netflix», но не мы, хотя мы и больше всего похожи именно на эту систему, потому что у Start сейчас есть собственная студия, свой сервис и своя политика контентного программирования по подписке, то есть мы предлагаем своим подписчикам не всё подряд, а именно то, что сходится с их предыдущим запросом.
Для себя мы определили формулу успеха — 70 на 30. 70% успеха — это контент, 30% — это платформа, её удобство использования, визуально приятный интерфейс. Конечно, мы выкладываемся на 100% по всем направлениям, но для поддержания уникальности фокус держится именно на качестве предлагаемого контента.
— Как удаётся поддерживать конкурентоспособность на растущем рынке?
— На самом деле, конкуренции особо нет, потому что, опять же, дело в уникальности контента. Если ты показываешь эксклюзивный продукт, то люди идут именно за ним, а не платформой. С другими сервисами у нас есть пересечение по аудитории, но не контенту. Конечно, если в понятие «конкуренция» вкладывать другое значение — как сейчас любят говорить — «конкуренция за время людей», здесь рождается конкуренция везде — чтение книг, поездка в метро и желание поспать. Но это неправильно. Поэтому, если говорить о конкуренции рынка, то на самом деле её нет.
— Каким Вы видите будущее видеосервисов, смогут ли они когда-нибудь заменить кинотеатры?
— Никогда. Объясню почему: это две абсолютно разные формы потребления и модели времяпрепровождения. Поход в кинотеатр — это больше событие. Ты едешь целенаправленно получать досуг: час отстоял в пробке, потом в очереди, купил себе большой попкорн и колу, сел в удобное кресло и смотришь тот самый фильм с Джонни Деппом. Это совершенно другие эмоции, нежели, когда ты просто пришел домой и за ужином, зашел на онлайн-платформу, щёлкнул на пробел и смотришь что-нибудь. Это сами по себе несоизмеримые модели. Как говорят, не знаешь, что будет у нас, посмотри на то, что происходит в США, года через 3 и в Россию подтянется. А в США с кинотеатрами всё в порядке, они процветают и собирают миллиарды. Люди ходят и будут ходить на эти «события». Так что кинотеатрам видеосервисы не конкуренты, это отдельный мир, где своя экономика и свои бизнес-процессы.
— Вы сказали, что одной из предпосылок зарождения видеосервисов в России стал растущий «пиратский рынок», как сейчас с этим обстоят дела? Как с пиратским контентом борется Start?
— Это часть большой машины под названием «рынок кино-театрального производства». Мы работаем с Министерством культуры, Роскомнадзором, входим в Ассоциацию «Интернет-видео», вся эта система защищает большой интерес. Мы каждый день получаем определения Московского городского суда для того, чтобы заблокировать пиратские сайты просто пачками, а также сотрудничаем с российскими поисковыми системами. Но то, что даже сейчас творится на «интеллектуальном рынке» — это мрак. «Пиратская система» сильно развита, и, пожалуй, нигде не получает так много поддержки как в России, и в первую очередь, от самих людей.
— Просветления не намечается?
— Тут есть две стороны: государство, на самом деле, признаёт эту проблему, понимает, что с ней надо что-то делать, но не знает, что именно. При этом Ассоциация «Интернет-видео», в частности совместно с нами, пытается обсудить эту индустрию и направить на путь. Здесь важно государству тоже понимать, что искоренение пиратского бизнеса, как бы странно это не звучало, принесёт доход и им, не важно, в каком виде. И когда они это поймут, тогда это будет хорошо.
Но это не единственная проблема. Как я уже говорил, пиратские сервисы в России получают большую поддержку от людей. В России, к сожалению, такая культура потребления, которая всё ещё построена по советскому стандарту, где все люди считают, что им вообще-то обязаны всё бесплатно показывать, они же платят налоги. И тут важно донести до людей одну простую вещь: вот у вас есть 20 бесплатных государственных каналов, смотрите их бесплатно, но всё, что идёт свыше — это частное, а за всё частное надо платить. Важно грамотно провести эту границу. Но до этого момента все видеосервисы и онлайн-платформы продолжат получать лишь 20% — и это ещё по нашим самым скромным оценкам — от тех средств, которые могли бы получать, и надо понимать, что это колоссальные суммы.
К тому же люди почему-то очень стремятся именно за иностранным контентом, считая, что он качественнее, хотя на самом деле Россия точно входит в топ-6 по качеству производимого продукта. Вы включите телевизор в какой-нибудь Италии или Германии, мало чего хорошего там найдёте — в основном мыльные оперы и только. Просто до России доходит только всё лучшее и известное, те проекты, в которые вложены очень большие деньги, а создаётся впечатление «у них круче». А на самом деле, дело в выборке. А топ-6 — это очень хороший результат для страны, которая фактически полностью разрушила всю свою киноиндустрию 30 лет назад.