Публикации

This article considers the activism of a range of youth activist groups that seek to uphold the ‘moral order’ in contemporary Russian society. They promote strict adherence to a healthy lifestyle including avoidance of alcohol, drugs and sexual promiscuity and oppose those whose choices and behaviour do not conform to their own values and moral attitudes. Such ‘pro-moral order’ activism is associated with traditionalist, conservative, right-wing nationalist movements fighting for the morality of the ‘ethnic Russian’ population but also attracts young people engaged in movements formerly sponsored by the Russian state. The article traces the composition of this complex activist terrain, examines the motives of participants in a range of movements, identifies the ideas and principles underpinning participants’ social mission and reveals intra-movement conflicts. The article explores the fine line activists tread between conflict and cooperation with the state and its law enforcement agencies and considers how some activist groups become stigmatised in public discourse. Drawing on a relational approach to morality, it demonstrates the importance of interaction – including conflictual interaction – to shaping what is considered permissible and valued and how the struggle for ‘moral order’ is a site of both community and conflict for young people in contemporary Russia.

Молодость как жизненный этап предполагает постепенное обретение навыков и компетенций, позволяющих достичь статуса взрослого. Современные модели перехода во взрослость все больше уходят от линейности и предзаданности, предполагавшихся модернистским жизненным курсом, становясь более гибкими и зависимыми от индивидуального биографического выбора. При этом несмотря на «приватизацию» и «персонализацию» процесса становления взрослым, успешность транзиции во многом зависит от социо-­экономических условий, различных видов неравенства и нацио­нальной социальной политики. Реализуемая государством молодежная политика играет одну из важнейших ролей в организации возможных и доступных для молодежи режимов перехода во взрослость. Статья выстраивается на пересечении двух перспектив: анализа моделей молодежной политики и анализа транзиции во взрослость. В фокусе статьи дискурсивные режимы транзиции во взрослость в нормативных документах молодежной политики современной России. Опираясь на анализ федеральных нормативных документов молодежной политики РФ за период 1990–2020 гг., демонстрируется, что артикуляция транзиции во взрослость существенным образом менялась на протяжении последних тридцати лет. Выделяются четыре сменяющих друг друга доминирующих типа дискурса, задающих рамки режимов перехода в конкретные периоды времени: 1990 гг. – режим избирательного патернализма; 2001–2005 гг. – режим воспитания и вмененной ответственности; 2006–2014 гг. – воспитательно-­протекционистский режим; 2015–2020 гг. – режим мобилизации. Ключевой особенностью молодежной политики РФ является постепенное исчезновение из документов горизонта взрослости для молодежи и конституирование молодости как автономного жизненного этапа. А сами молодые все больше рассматриваются как ресурс и готовая к мобилизации группа здесь и сейчас, нежели как потенциальные автономные взрослые.

Неизменной характеристикой российских выборов постсоветского периода является сравнительно высокая явка и электоральная поддержка представителей власти, которую демонстрируют многие из этнических республик. Статья посвящена исследованию причин взаимосвязи этнического фактора и воспроизводства политической лояльности. В отличие от большинства предыдущих исследований авторы тестируют существующие теории на основе данных социологических опросов, а не официальной электоральной статистики. Это позволяет включить в поле анализа этнические характеристики избирателей на индивидуальном, а не региональном или локальном уровнях. Статистический анализ дополняется изучением качественных данных в виде экспертных интервью и материалов трёх фокус-групп, проведённых в сёлах Башкортостана и Татарстана. Полученные результаты позволяют утверждать, что политическая лояльность российских республик обусловлена не этнокультурной спецификой, а характером поселенческой структуры. Этнические республики включают в себя сравнительно высокую долю аграрного населения, значительную часть которого представляют этнические меньшинства. Это наложение этнического и сельского сегментов обуславливает воспроизводство электорального сверхбольшинства. Однако природа данного феномена объясняется не «патриархальной культурой» нерусских этносов, а институциональными возможностями мониторинга и контроля за политических поведением сельских избирателей со стороны местной администрации. Исследование также позволило уточнить роль этнического фактора в современных электоральных процессах, который тоже влияет на воспроизводство политической лояльности не только по отношению к главам республик, но и к неэтническим федеральным политическим акторам. Однако его влияние также обусловлено политико-институциональными особенностями этнических республик, а не этнокультурными характеристиками титульных этносов.  

В статье анализируются два представления о взрослении: с точки зрения социальных ожиданий (идеал-типическое взросление) и с точки зрения собственных представлений о том, что такое взросление (индивидуальное взросление). Авторы понимают взросление как процесс, который приводит человека к состоянию взрослости, состоящей из набора заданных обществом или человеком параметров. В качестве заданных обществом параметров указываются следующие: сепарация от родительской семьи, получение образования, выход на рынок труда и собственный заработок, создание собственной семьи, включая рождение детей. С изменением социально-экономической обстановки маркеры взросления могут меняться: приобретают новые значения, исчезают или появляются. В данной работе проанализированы социальное и индивидуальное взросление поколения миллениалов — жителей больших городов России (на примере Санкт-Петербурга и Екатеринбурга) в возрасте 28—33 года и 38—43 года. В статье приведены аргументы, объясняющие, как и почему изменяется представление об индивидуальном взрослении, каковы представления о взрослости у современных 30-летних и 40-летних, то есть первого поколения, перешедших во взрослость в современной России.

В фокусе внимания статьи находится маскулинность мастеров ногтевого сервиса. Сфера производства красоты рассматривается в тексте как сектор ухода за клиентками-женщинами. Индустрия красоты маркируется как «женская» профессиональная сфера по символическому и количественному показателям: забота, обслуживание и работа по созданию привлекательности представлены в культуре символически как «женская» сфера; количественно женщины преобладают в профессиях индустрии красоты как работницы и как клиентки. Особенность взаимодействия клиентки и мастера маникюра состоит в том, что он берет на себя эмоциональную работу и заботу в ситуации телесного контакта. В отличие от медицинской сферы в beauty-индустрии уход является видимым, так как работает с визуальным образом клиентки, может ею контролироваться и оцениваться. Цель статьи — описать конструирование маскулинности мастерами-мужчинами в сфере видимого ухода за телами клиенток в индустрии красоты. В эмпирической части на материалах анализа 15 полуструктурированных интервью с нейл-мастерами, работающими в Санкт-Петербурге, выявлены и описаны практики, которым следуют нейл-мастера в рамках моделей четырех структур, заданных Рэйвин Коннелл: отношения власти, труда, эмоциональных и символических отношений. Мужчины из индустрии красоты, маркированной как «женская» сфера, производят гибридную маскулинность, которая обозначается исследователями как избирательно-мягкая маскулинность. Согласно результатам исследования, мастера ногтевого сервиса выполняют эмоциональную работу по отношению к клиенткам, но не коллегам. Во взаимодействии с клиентками мужчины осуществляют три типа такой работы: управляют эмоциями, общением и вниманием, выстраивают взаимодействие, основанное на соучаствующей маскулинности. Мужчины делают выбор в пользу избирательно-мягкой маскулинности, если она не вступает в противоречие с их ролью кормильца или становится условием ее достижения.

Доклад представляет результаты опроса представителей крупного и среднего бизнеса Армении, Беларуси, Казахстана, Кыргызстана, России и Таджикистана, осуществляющего внешнеэкономическую деятельность на территории ЕАЭС и региона СНГ. Исследование нацелено на выявление степени информированности компаний о евразийской интеграции, их мнений и оценок по поводу барьеров и мер поддержки в сфере внешнеэкономической деятельности, а также пожеланий бизнеса по приоритетам интеграции и сотрудничества в регионе операций ЕАБР.

В статье дается обзор нескольких известных попыток рассмотреть «Философские исследования» Людвига Витгенштейна в контексте трансцендентального идеализма. Основная цель этих попыток заключается в том, чтобы защитить позднюю философию Витгенштейна от релятивистской интерпретации таких понятий, как «языковые игры» и «формы жизни». Так, Бернард Уильямс, отмечая двусмысленность в использовании Витгенштейном местоимения «мы» в «Философских исследованиях», полагает, что это местоимение обладает трансцендентальным, а не эмпирическим характером. Иными словами, для того общего взгляда на мир, который воплощен в этом «мы», отсутствует какая-либо осмысленная альтернатива. Тем не менее главный недостаток этого подхода заключается в том, что Уильямс рассматривает такое «мы» во многом по аналогии с концептуальной схемой. Однако, как указывают многие авторы, данная идея не находит своего подтверждения в поздних работах Витгенштейна. Джонатан Лир в свою очередь предлагает рассматривать такое неэмпирическое «мы» как особого рода «настроенность», которая выступала бы в качестве аналога аналитического принципа апперцепции. Именно этот принцип придает осмысленное единство поведению человека и делает возможным его общение с другими людьми. Во многом следуя за Уильямсом и пытаясь исправить недостатки его позиции, Лир предлагает рассматривать двусмысленный статус «мы» в «Философских исследованиях» в качестве довода в пользу «исчезновения» тарнсцендентального «мы», а вместе с ним и угрозы релятивизма. Джон Макдауэлл, однако, в целом соглашаясь с необходимостью избавить философию Витгенштейна от релятивистских интерпретаций, критически оценивает идею использовать для этого трансцендентальный идеализм. Вместо этого Макдауэлл предлагает вернуться к гегелевскому тезису о безграничности концептуального, который делает ненужным обращение к трансцендентальному обоснованию гармонии между разумом и миром. Поэтому в статье также рассмотрены аргументы Макдауэлла против приписывания Витгенштейну каких-либо версий трансцендентального идеализма.

В статье исследуется, как конфессиональная принадлежность и уровень индивидуальной религиоз­ности  европейцев связаны с их отноше­нием к иммигрантам, представляющим различные религиозные группы. На ос­новании теории социальной идентично­сти и теории религиозного сострадания выдвигается ряд гипотез относительно связи указанных факторов и толерант­ности к приезжим. Теория социальной идентичности утверждает, что индивиды склонны видеть в «своей» группе источ­ник позитивной самоидентификации и потому воспринимают «инаковость» (например, принадлежность к иной религиозной группе; в случае Европы —к мусульманскому сообществу) как сим­волическую угрозу. Согласно теории религиозного сострадания, религиоз­ные индивиды сильнее привержены таким ценностям, как сострадание и забота о тех, кто испытывает труд­ности, и поэтому в большей степени склонны сочувствовать иммигрантам как уязвимой страте. При этом уровень солидарности прямо связан с тем, на­сколько «близкой» с религиозной точки зрения воспринимается конкретная группа приезжих.

На материалах седьмой волны Евро­пейского социального исследования (ESS) по двадцати странам (сбор дан­ных проводился в 2014—2015 гг., в разгар миграционного кризиса в Ев­росоюзе) строятся две многоуровневые регрессионные модели (в качестве пер­вого уровня анализа выступают респон­денты, в качестве второго — страны), в которых зависимыми переменными являются неприятие иммигрантов­ мусульман и важность наличия у им­мигрантов христианского бэкграунда. Результаты анализа показывают, что христиане (и католики, и протестанты) и более религиозные люди в большей степени склонны отдавать предпочте­ние иммигрантам из преимуществен­но христианских стран по сравнению с не принадлежащими ни к одной кон­фессии или нерелигиозными респон­дентами. При этом отношение к им­мигрантам­ мусульманам не связано ни с конфессиональной принадлеж­ностью, ни с уровнем индивидуальной религиозности. Таким образом, в евро­пейском контексте и теория религиоз­ного сострадания, и теория социальной идентичности подтверждаются лишь отчасти.

Качественная парадигма находится на новом витке развития. Так считает известный международный журнал FQS (Forum: Qualitative Social Research), который затеял дискуссию «Качество качественных исследований», где поднимает актуальные вопросы дальнейшего развития этого поля по типу «Куда идет качественная парадигма?». Наш журнал, подхватив эту инициативу коллег, пригласил экспертов в этой области на страницах нашего журнала высказаться по предложенному коллегами блоку вопросов, но применительно к специфике русскоязычного сегмента этого поля. На предложение журнала откликнулись известные лидеры этого направления — Елена Здравомыслова, Елена Ярская-Смирнова, Елена Омельченко, Илья Штейнберг. Мы публикуем их ответы на обсуждаемые вопросы.

В статье публикуются результаты пилотного исследования литературных классификаций в России на примере группы студентов. Создание художественных классификаций представляет интерес, поскольку конструируемые символические иерархии практик потребления приводят к  созданию социальных границ между группами. Границы между группами проявляются в социальном исключении тех индивидов, чьи практики маркируются как нелегитимные в установившейся системе. В тексте обсуждаются две основные категории, структурирующие читательские практики студентов, — «классическая литература» и «бульварные романы». Потребление классической литературы относят к «хорошему вкусу» (аналог highbrow taste в российском контексте), при этом отмечая, что эти произведения являются общеизвестными для всех слоев населения. Потребление «бульварных романов» для изучаемой группы студентов возможно только как guilty pleasure — с учетом выстраивания дистанции с объектом потребления, маркируемым как что-то нелегитимное. В статье также поставлен вопрос об универсальности такой иерархии потребительских практик. Одну группу информантов можно отнести к тем, кто поддерживает норму, предполагающую, что образованный человек включает в свои литературные предпочтения только классику — объект потребления, приносящий символические выгоды, при этом избегает любых контактов с нелегитимными объектами потребления. Тогда как другие ставят под вопрос основания такого деления, при котором классическая литература находится выше бульварных романов.